Командовал 1-м Гвардейским танковым корпусом в Минском оборонительном сражении октября 1939-го, 1-й танковой армией, защищал Киев, затем выводил из окружения Юго-Западный фронт, отступал с ним к Харькову и успешно вывел из кольца крупную группировку наших войск. Затем возглавлял Центральный фронт в Московской битве, потом командовал Степным – в Харьковско-Изюмской. Как личный представитель государя, координировал группы фронтов в нашем стратегическом наступлении 1942–1944 годов. Командовал объединением Центрального, Северного и Балтийского фронтов в Ревельско-Рижской и Вильно-Курляндской операциях. Вступил во главе своих гвардейцев в капитулировавшую Варшаву. По личной просьбе государя после гибели командира 1-й Ударной танковой армии был назначен её командующим, штурмовал Берлин, сумел отрезать путь отступления в город двум немецким армиям.

Прошёл от Шпрее до Сены. Завершил боевой путь в Париже.

Пётр Ниткин, уйдя с военной службы, всецело посвятил себя науке и особенно – космосу. Во Второй Великой войне прекрасно показали себя разнообразные реактивные снаряды, разработанные под его руководством; кроме них, он, в частности, создал первую работоспособную инерциальную навигационную систему.

Возглавил ещё в 1929 году Группу изучения реактивного движения. Привлек к работе в ней С. П. Королёва, Ф. А. Цандера и других. В 1932-м Группа была преобразована в Институт ракетной техники цесаревича Алексея.

В тридцатых годах под его руководством созданы первые русские авиационные реактивные двигали. Уже в 1942 году пошёл в серию «Сикорский-Р», первый в мире боевой двухмоторный турбореактивный бомбардировщик. В 1943-м совершён первый суборбитальный полёт – ракета Р-4 достигла высоты 184 километра, опередив аналогичные разработки Вернера фон Брауна.

В 1955-м ракетой-носителем Р-6 в космос был выведен первый искусственный спутник Земли. А в 1959-м двадцатипятилетний военлёт, поручик Юрий Гагарин совершил первый виток вокруг нашей планеты.

Всю жизнь рядом с Петром Николаевичем Ниткиным была и его супруга Зинаида – известный математик, она внесла огромный вклад в работы своего мужа.

Перед Ракетной академией в Петербурге на Малой Невке стоит всем известный памятник, где Пётр и Зинаида вдвоём поднимают над миром шар первого нашего спутника. У александровских кадетов старшего возраста и у оканчивающих Академию юнкеров есть обычай – 22 июня, в самую короткую ночь, они запускают у памятника модели ракет и фейерверки…

«Честно служить, ни о чём не тужить» – Сева Воротников невредимым прошёл всю Великую войну, собрал «иконостас» орденов. Одним из первых начал создавать и учить «новых пластунов», из которых впоследствии вырастет знаменитый наш спецназ.

Лев Бобровский, тяжело раненный в самом начале Польского похода, принуждён был уйти в отставку. Занялся коммерцией и преуспел; первые опыты Пети Ниткина в деле создания ракет были профинансированы именно Львом. Во Вторую Великую войну возглавлял Комитет по восстановлению.

Михаил Жадов и Даша Коршунова поженились. Очень скоро Михаил сделался профсоюзным лидером на заводе «Русский Дизель», вошёл в число организаторов партии «Справедливость», был избран депутатом Государственной Думы; стал одним из авторов закона о рабочих союзах, о социальном страховании и многих других.

Лихая казачка Даша запала в душу многим из столичной богемы; её портрет написал Константин Сомов, а Василий Верещагин сделал её центральным персонажем своей знаменитой «Налетают казачки» (лава казачьих женщин в отсутствие ушедших на войну мужей, вынужденных оборонять станицу от продотряда).

Яша – ах, простите, уже не Яша, а Яков Натанович Апфельберг – сделался известным литератором. Книга его «Записки засланного в ЧК (моя подпольная работа)» имела бурный успех, хотя и современники-свидетели, и историки, мягко говоря, ставили под сомнение её основной посыл.

Во время Второй войны прославился статьёй «Сотрём Берлин!..», где писал:

«Я перебираю мои берлинские открытки. Унтер дер Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, Тиргартен… Ничто из этого не должно более существовать. Пепел Минска и Киева, прах Смоленска и Харькова взывают к отмщению. О нет, нельзя говорить «мы не такие», «мы не опустимся», «мы не станем мстить!». Мой народ, в коем я был рождён, изгнанный из Англии и Испании, Германии и Португалии, народ, каковой «цивилизованные европейцы» без колебаний жгли, грабили и истребляли всеми мыслимыми способами, – лучше других знает, что враг наш уважает только тех, кто способен внушить ему, врагу, смертельный ужас.

Его ужас – наша месть. Не «око за око», а сто за одно! Тысяча! Миллион! Пусть они там, на Одере и Рейне, на Дунае и Сене, трепещут от одного нашего имени. Пусть Берлин пылает! Пусть Париж и Вена падут, охваченные пламенем, пусть на их месте поднимется зелёный лес – после того как земля залечит свои раны.

Огонь и кровь – вот с чем мы должны явиться к вратам вражеских столиц. Пусть знают наш гнев, пусть дрожат и бегут!.. И лишь после того, как в сердцах уцелевших поселится вечный ужас от одного нашего упоминания – тогда мы сможем считать, что прах и пепел наших городов и сёл от Буга до Дона будет отомщён достойно!..»

Тимофей Степанович Боков, бывший заместитель наркома Троцкого, получил от государя полное прощение. Некоторое время работал на заводах Петербурга, затем присоединился к Михаилу Жадову, став одним из основателей «Справедливости». Погиб от руки финского террориста.

Отец и сын Нифонтовы выжили, однако прощения им даровано не было. В армию вернуться ни тому, ни другому не удалось. Помыкавшись, после Великой войны вся семья Нифонтовых эмигрировала в Германскую народно-демократическую республику, созданную после удачной Ноябрьской революции 1920 года.