– А что же вы так нервничаете, Рудольф Фердинандович? – усмехнулась товарищ Шульц. – Печать штаба фронта у вас. У вас одного. Ни у меня, ни у отсутствующего Павла Васильевича Егорова, ни у присутствующего Ионы Эммануиловича Якира доступа к ней не было и нет, она у вас в сейфе, как и положено. Она ведь у вас в сейфе, не так ли?

У Сиверса на висках внезапно выступил пот, он замигал, рот его приоткрылся.

– М-м-м, – констатировала Ирина Ивановна. – Неужели вы, товарищ комфронта, проигнорировали мои советы по должному ведению секретной документации и хранению относящихся к ней предметов, в том числе – печати штаба, вещи, за которую беляки отдали бы золота в сто раз больше, чем она весит? Где сейчас печать?

– Нет-нет, всем оставаться на местах! – рявкнул Троцкий, едва Сиверс сделал движение к дверям. – Иосиф, сходите и доложите.

– Товарищ нарком! – возопил Сиверс, пошатнувшись и пытаясь опереться о столешницу. – Я, я… печать… она у меня на столе!.. Я, я… забыл… да, забыл, со всеми этими делами!..

– Иосиф! С каких пор вам надо повторять мои распоряжения? – ласково осведомился Лев Давидович, и замершего было Бешанова как ветром сдуло.

– И как часто вы «забывали» печать где ни попадя, Рудольф Фердинандович? – сладким голосом вопросила Ирина Ивановна. – И не говорите, что я вам не напоминала! Вот и товарищ Якир свидетель, и другие. И пропускная система в штабе так и не была толком налажена. Скажите спасибо, что машинисток я проверила!.. Насколько могла, конечно же. А только они всё равно шастали, и какие-то кавалеры их в форме тут шатались; а мои служебные записки никто не читал, судя по всему!..

Меж тем вернулся Бешанов; молча положил перед Львом Давидовичем злосчастную печать.

– Ага! – Троцкий потёр руки. – Значит, таки бросали где ни попадя, а, товарищ Сиверс?

– Нет! Только у себя в кабинете! – взвыл несчастный Сиверс. – Туда никто не заходил!.. Кроме лишь ответработников штаба!..

– А также одной машинистки Клавочки, другой машинистки Машеньки и ещё третьей, буфетчицы Анастасии, – Ирина Ивановна разила без промаха.

– Так-так-так! Ещё, значит, и моральное разложение! – Троцкий усмехался. – Не сомневайтесь, Сиверс, в этом мы разберёмся. Пока что у нас имеются более насущные проблемы. Значит, Шульц, вы не знаете, как и почему дивизии Ямпольского и Щорса начали движение от Зосимова и оголили фронт?

– Никак нет, – твёрдо ответила Ирина Ивановна. – Могу лишь предполагать. С моими предположениями вы, товарищ нарком, ознакомлены. Разве что добавить, что последнее время командующий Южфронтом Сиверс не доверял мне, брал на себя оформление приказов. Я за них не отвечаю. Только за те, что давала вам на подпись, товарищ нарком.

– Это навет! Поклёп! – Сиверс не сдавался. – Это она, это Шульц!.. Она постоянно говорила, что надо, дескать, вперёд идти! А мы-то как раз были все за то, чтобы Зосимов брать, и вы тоже, товарищ нарком!

Карта г. Харькова, 1913 г. (фрагмент).

Ирина Ивановна скрестила руки на груди.

– Она, она всё подстроила! Через неё все приказы проходили! Она и ваш приказ подделать могла!..

– И чего только не выдумают, чтобы отвести подозрения, – покачала головой товарищ Шульц. – Лев Давидович, ну вы сами посудите – была бы я, не знаю, шпионкой или изменившим военспецом, хотя формально я и не «военспец», так неужто спала бы себе спокойно в своей постели, а до этого, как говорят в народе, устраивала бы постирушки? Да меня бы давным-давно и след простыл!

Троцкий молчал, переводя взгляд с Сиверса на Ирину Ивановну и обратно. А потом вдруг резко бросил:

– Арестовать. Обоих. Бешанов, головой ответишь, чтобы ни один волос с них не упал бы!..

Бешанов резко схватился за кобуру.

Сиверс закричал вдруг, тоненько, словно заяц, настигнутый хищником. Ирина Ивановна лишь пожала плечами.

– Воля ваша, товарищ нарком…

– Воля моя, а в ЧК разберётся, – оборвал её Троцкий. – Увести! Якир!

– Я!

– Принимайте фронт. Вызывайте Егорова, нечего ему в Купянске делать. И как я сказал, готовьте приказы о самой полной, самой всеобщей, тотальной мобилизации пролетариата!.. А я займусь посланием в ЦК…

Петербург, Смольный, 29 июня 1915 года

Владимир Ильич Ульянов, занимавший должность Председателя Совета Народных Комиссаров (первый заместитель и нарком по военным и морским делам – тов. Троцкий), терпеть не мог запаха табака.

И собравшиеся вокруг длинного стола люди – ЦК партии большевиков, попутно почти в полном составе являвшиеся и народными комиссарами того или иного, – не притрагивались к портсигарам, даже Иосиф Виссарионович Джугашвили, сунувший в рот по привычке чубук пустой трубки.