– Да, товарищ нарком. Уже и начдива ему присвоили, а он всё с полка уходить отказывается. Дескать, тут моё место, с моим полком буржуев бил и бью, а на дивизию пусть кого получше ставят.

– Скромность – украшение командира, – усмехнулся Троцкий. – Но дисциплина пролетарской армии прежде всего. Хватит толковому командиру сидеть на полку. Пусть уж наконец возглавит дивизию, тем более при наших печальных делах…

За дверями возник какой-то шум, Лев Давидович недовольно поднял взгляд. Бешанова с ним не было.

Высоченные двустворчатые двери распахнулись, ввалился военный в перемазанной машинной смазкой форме и с кое-как перевязанной головой. Бинты давным-давно требовалось сменить, по ним расплывалось бурое пятно. Волосы растрёпаны, глаза красны и сильно ввалились.

– Товарищ Егоров! – Якир аж разинул рот. – Павел Васильевич, вы же должны…

– Беляки взяли Купянск, – хрипло проговорил Егоров. Тяжело ступая, подошёл к карте, ткнул в неё грязным пальцем, хотя все и так знали, где находится этот городок. – Мы насилу вырвались… из трёх броневиков один подбили сразу, другой сломался по дороге… кое-как добрались!..

– Успокойтесь, Егоров! Вы не забеременевшая институтка! – голос Троцкого ударил словно хлыст. – Возьмите себя в руки, вы большевик или кто?! Эй, кто-нибудь, дайте ему воды!

Егоров пил жадно, проливая на грудь. Троцкий наблюдал с известной брезгливостью, скрестив руки.

– И позовите кто-нибудь врача. Так что, товарищ Егоров, Купянск, значит, потерян? Но ведь фронт проходил там совсем недалеко, почему же город не был заранее подготовлен к обороне?

– Он… был… –   прохрипел Егоров. Поставил стакан со стуком – словно камень о крышку гроба. – Но эти беляки… отборная их мразь пришла… александровцы, это сволочи почище дроздовцев… Атаковали по железной дороге, и реку перешли… А в городе уже был хаос, все бежали, советские органы власти, товарищ нарком, драпанули первыми. Я успел расстрелять двоих, но тут нас окружили…

– Понятно, – прервал излияния Егорова нарком. – Вы ни в чём не виноваты, и вы ничего не могли сделать. Я правильно вас понял?

Егоров низко опустил голову.

– Я готов отвечать… перед партией… Но должен сказать – железную дорогу на Харьков никто не прикрывает. Тыловые части просто разбежались.

– Так белые прямо на Харьков и двинут? – заметил Якир.

– Очень проницательно! – фыркнул Троцкий. – Провалили всё что возможно, развели в штабе фронта измену, а теперь бежите ко мне, наркому, чтобы товарищ Лев Давидович достал бы из рукава пяток свежих дивизий, прикрыть ваш позор? Но у Льва Давидовича нет пяти свежих дивизий. Только те, что вы, Иона Эммануилович, должны были создать здесь, в Харькове. И те, что, по вашему докладу, уже получают оружие. Немедленно прикажите им занять оборону. Пошлите навстречу белым, если они наступают с использованием бронепоездов, пару встречных паровозов со взрывчаткой. Предупредите по телеграфу все станции, ещё остающиеся под нашим контролем, чтобы пропускали такие паровозы, чтобы расчистили им путь. А белым, чтобы, напротив, портили бы стрелки – впрочем, вам виднее, что там нужно испортить!..

– Товарищ нарком… –   простонал Егоров. – Мы тащились на броневике по просёлкам, ломались, чинились, заправлялись… а беляки по железке… они уже вот-вот будут здесь!

– Вот-вот будут здесь… –   медленно повторил Троцкий. – Вот с этого и надо было начинать. Немедленно отправить все силы к железной дороге! Разобрать пути, ведущие к Купянску! Товарищам штабным командирам – возглавить части рабочих дивизий, хватит стрелочки на картах рисовать. Харьков удерживать любой ценой! Разрешаю начать отвод войск от Днепра. С гетманцами разберёмся после, если украинский пролетариат не свернёт им шеи прежде. Вы, граждане красные командиры, головой отвечаете за сохранность Харькова. Вы уже просмотрели измену у себя под носом, у вас тут орудовали двурушники Сиверс и Шульц…

– А они уже сознались? – вдруг перебил товарища наркома Якир – и аж присел, сам испугавшись собственной смелости.

– Достаточно того, что первый дал показания на другую, а другая – на первого, – отмахнулся Троцкий. – Их обоих расстрелять. Я же не могу тут более оставаться – кроме вашего рушится ещё и Юго-Восточный фронт. У другого Егорова дела не лучше. Так что до скорой встречи, товарищи командиры. До встречи в советском, пролетарском, свободном от белой нечисти Харькове!

И сказав сии исторические слова, товарищ нарком по военным и морским делам, резко развернувшись, почти выбежал из кабинета.

Штабные проводили его совершенно мёртвыми взглядами.