[Тава: …]

Он сидел на коленях.

Костяшка левой ноги будто надламывалась в своём центре.

Пара пальцев ноги были скованы самодельной шиной.

[Тава: …]

В снегу было небольшое углубление.

Чьё-то лицо – нежное и слегка бледноватое приворошило белыми хлопьями.

Чьи-то ресницы охомутались предрассветным мертвенным инеем.

Чьи-то губы слегка посинели от зимнего холода.

Чьи-то волосы скомкались мокрыми локонами.

Чьи-то ярко-голубые глаза спрятались под тяжёлыми веками.

[Тава: …]

Аптапаро не мог сказать, что он чувствовал.

Казалось, что весь мир содрогнулся, что всё, что было до этого, в том ужасном и хаотичном мире, потухло на фоне этого.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Её грудь шевелилась.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Её тело было целым.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Зверолюд чётко слышал коротенькие ударчики её еле трепыхающего сердца.

[Тава: …]

[Бернадет: *тук* *тук* *тук* *тук*…]

[Тава: Ха…]

Юноша заплакал, по его лицу покатились горькие слёзы счастья. Солёные капли тут же попали ему в рот, и он лишь отчаянно прикусил свою онемевшую губу в приступе неожиданного торжества.

[Тава: …]

Девушка перед ним, такая мягкая, красивая, нежная, бедная, беззащитная и проклятая….

[Тава: …]

Она была жива и лежала прямо у его раскоряченных от падения на колени рук.

[Тава: Я… Я больше не позволю тебе умереть… Не позволю тебе пасть… Не позволю тебе быть обиженной… Быть покинутой…]

[Бернадет: …]

Он перевёл взгляд на её тело – оно было абсолютно голой.

[Тава: ..!]

Тавагото поспешно стянул с себя рубашку с портками и нацепил их на тело Бернадет.

Это вряд ли могло нормально согреть девушку: на самом деле вся его одежда была в воде и поте, отчего это только делало ей хуже, но он и не собирался думать о таком в этот момент.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Дрожащими руками он поднял свою возлюбленную на руки и кое-как выпрямил спину. Бинты начали расходиться из-за влаги, где-то возобновились кровоподтёки, а с пальцев ног слетела шина, из-за чего аптапаро стал ощущать дичайшую боль после каждого своего движения.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Тем не менее, он пошёл. Медленно перебирая босыми ногами по сугробам он понёс своё сокровище прямиком в своё убежище - пустующую гостиницу.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

В лазах мутнело, и он не знал из-за чего: от невероятной боли в голове или от слёз.

Он знал, куда идти.

[Тава: …]

[Бернадет: …]

Большего ему и не надо было…

***

[traire: Таков предсмертный подарок агнцу.]

(P.S. Теперь вводим постоянную рубрику: "Что это была за хуйня"

То, что в главе произошло какая-та психоделика, и вы слабо что-то поняли - это так и должно быть. Важно то, что во втором фрагменте "хаотичного мира" "[...: Тава]" обозначает не то, что кто-то зовёт героя по имени: в этом пространстве просто всё наоборот, поэтому так оформлено молчание Тавы (так же вы могли заметить .""". вместо "...").

Всё остальное и так ясно. Не волнуйтесь, остальные последующие главы не будут перегружены анальным ужасом: просто нынешняя нуждалось в этом. Отныне буду почаще использовать парцелляция, если вам она зашла. Отпишитесь вообще, что вы думаете по поводу нынешнего положения книги, и стоит ли настолько её концептуализировать (глава "Тава: ..." и вот эта глава - это, наверно, пока что вверх моего концептуализма, так что отталкиваетесь от них).

Буду очень рад, если вы меня не проигнорите - со статистикой, правда, сейчас всё пиздец грустно - каждый день количество библиотек уменьшается и уменьшается.

Спасибо за внимание)

[Сергей: …]

Юноша был в Бьермаре. Рядом возвышался разрушенный им же замок, а с неба медленно падал снег.

[Сергей: …]

Он не знал, как он здесь оказался – точнее даже не задумывался об этом.

[Сергей: …]

Нельзя сказать, что Сергей как-то изменился с последней главы…

[Сергей: Шутки кончились…]

Или… Всё же изменился…

По крайней мере, теперь на его лице была какая-та ленивая злоба: рыжие брови были сощурены, а в матово-чёрных глазах пылал неясный огонёк ненависти.

[Сергей: …]