Я взглянул на энергетические нити, немного обвисшие. Эдакий поводок, на котором я держал Матильду, пока она пыталась обрушить на меня свою ненависть.

— Ты обещал, — прохрипела Матильда, пытаясь изобразить, будто сильно страдает, — что никогда больше с ней не увидишься.

Я ухмыльнулся.

— А ты обещала, что не причинишь Анне вреда.

— Я такого не говорила, — презрительно выплюнула она. — Не выдавай желаемое за действительное.

— Вот именно, Матильда, — протянул я. — Не выдавай желаемое за действительное. Я тебе вообще ничего не обещал.

Я обернул энергетические нити вокруг подлокотника рабочего кресла, и Матильду рвануло вперёд. Вообще, конечно, взаимодействие энергии и материальных предметов было нежелательно, но у меня сейчас не было времени искать что-то получше.

Я вновь зашёл в самый центр своей карты и закрыл глаза, представляя, как стремительно оживают тонкие линии энергетических нитей. От земли поднимался туман; должно быть, он мог навредить размещённым в лаборатории устройствам, но меня сейчас это совершенно не волновало.

Вот она, моя карта. Сплетённая из тысяч крохотных нитей, вытянутых из кукол, из сотен воспоминаний моей собственной магии. И всего несколько брешей, которые я сейчас смогу закрыть.

— Подойди сюда, — велел я Матильде. — Встань в центр.

— Почему я должна?

Я перехватил обвисшие было энергетические нити, потянул за часть из них, и Матильда послушно сделала шаг вперёд. Она попыталась скривить лицо в гримасе боли, но тщетно. Я смотрел на неё с равнодушием, должно быть, слишком сильным, чтобы мёртвая Истинная поверила в то, что сможет убедить меня пощадить её.

Впрочем, я не собирался её убивать или пытать. Нельзя причинить боль тому, что уже мертво. Она сама сказала мне, что является лишь обыкновенной вытяжкой энергии из силовой линии. Тем самым плохим, что осталось от неё после смерти. Тем, что вошло в энергетические линии этого мира, а не развеялось пеплом по воздуху.

Вот он, мой ключ к разгадке. И пусть кто-то только попробует сказать, что я ошибаюсь.

— Ты не можешь так со мной поступить.

— Тебе не больно, Матильда, — холодно промолвил я. — Ты всего лишь тень, не более того. Сгусток энергетики. И ты ничего не чувствуешь. Это фантом.

Она отрицательно покачала головой.

— Ты не можешь на это пойти.

Я усмехнулся.

— Могу, — возразил коротко и решительно протянул руку. — Кричи, но не надейся, что я в это поверю.

И вырвал первую энергетическую нить.

Она коротко охнула и согнулась пополам, как женщина, которую ударили кулаком в живот. Но энергия молчала. Энергии было всё равно. Матильда не чувствовала боль, но достаточно успешно имитировала её, настолько талантливо, что я уж было почти поверил в то, что её искажённое лицо отображает истинную муку.

Единственное, что изменилось в Матильде — она стала чуть прозрачнее. Часть энергии, закреплённой в неё оживлённом призрачном теле, теперь была у меня в руках, и я медленно потянул энергетическую нить, выплетая из неё дополнительные связи.

— Ты чудовище, — прошептала Матильда, явно рассчитывая таким образом меня задеть. — Ты жестокое чудовище. То, что ты делаешь, ненормально для простого человека.

— Я в курсе.

Её слова не могли нарушить мою концентрацию. Я слишком долго к этому шёл, чтобы сейчас так просто остановиться.

Колдовское плетение обжигало пальцы. Мне почудилось, что магия под пальцами издаёт тихое потрескивание, не желая сворачиваться в яркие ореолы световых пятен, но лишь усилил давление.

Первая энергетическая линия легла, закрывая часть дыр на карте.

Я повернулся к Матильде.

— Ты не посмеешь, — протестующе прошептала она.

— Посмею.

Я крепко сжал следующую нить и рванул на себя.

На этот раз Матильда даже не дёрнулась. Может быть, теперь её не хватало на такую откровенную ложь, а может, она просто поняла, что в этом нет смысла. В любом случае, я не испытывал ни малейшего желания вникать в особенности её существования. Вместо этого принялся закрывать следующие дыры. До цельной картины оставалось совсем немного.

— Знаешь, когда я впервые увидела тебя, мне показалось, что ты никогда в жизни не знал человеческого тепла. Ты так легко меня полюбил, что это даже удивляло. Я полагала, что после нескольких ночей от тебя останется только пустая оболочка. Такое иногда случалось с мужчинами после того, как я отвечала им взаимностью, — прошептала Матильда.

Я отчётливо осознал, что у неё кроме слов не осталось другого оружия — иначе она бы не возвращалась в очередной раз к этой теме, не пыталась надавить на старые рычаги влияния.

Но Матильде хотелось нанести последний удар.