Мы одновременно вскочили со своих стульев. Рене взглянул на меня так, словно пытался что-то высказать, но почему-то не решался. Странно, вообще-то он казался мне очень смелым мужчиной, но, очевидно, что-то со мной самой было не так.

— Все в порядке? — уточнила я. — Или я сделала что-то не то?

— Нет, ну что ты, — расплылся в улыбке он. — Просто мне, наверное, уже пора. Если ты не против, я возьму документы? Завтра вечером заскочу к тебе и верну.

— Хорошо, — кивнула я. — Попробую завтра поговорить с сотрудниками…

— Отличная идея, — согласился Риан. — А пока отдыхай. Тебе надо восстановиться после использования сил. Я поищу какое-то руководство для такого типа дара, чтобы тебе было не так сложно. И… Хорошего вечера?

— Хорошего вечера.

Мне на самом деле не хотелось, чтобы он уходил, но не могла же я схватить мужчину за руку и потребовать со мной остаться! В самом деле, это было бы странно. Потому я просто смотрела на него, чувствуя себя, если честно, идиоткой, и вздрогнула, когда он резко наклонился ко мне и коснулся губами щеки.

— Если что — дерни скатерть, она знает, как меня вызвать, — шепнул мне на ухо Рене и растворился в воздухе.

В этот раз у меня не возникло вопросов, где же я проснулась — растрескавшийся потолок и бедное убранство комнаты в общежитии говорило само за себя. Наверное, любой нормальный человек на моем месте просто принял бы предложение Рене и перебрался в приличную квартиру, но стоило мне только представить ежеутреннее перемещение в том кошмарном транспорте, как сразу общежитие казалось милым и довольно комфортным. Всяко лучше мертвых лошадей!

Впрочем, когда я проснулась, оно внутри оставалось таким же вымершим. Ночью я слышала шум с нижних этажей, но сейчас не было ни звука.

И ни капли горячей воды.

Кое-как помывшись под холодной струйкой — а можно сказать, и вовсе каплями, — в душе, позавтракав бутербродом, который удалось вытрясти из скатерти-самобранки без лишних споров с ее стороны, я решительно направилась на работу. Почему-то мысль о швейном цехе вдохновляла меня с каждым часом все больше и больше. Мне бы подумать, как я буду жить, что есть, во что одеваться, если сейчас в ситуации «все свое ношу с собой», а я вместо этого с ума сходила от беспокойства за швей и боялась, что их закроют.

Тамила, с которой мы столкнулись в коридоре общежития, смерила меня полным ненависти взглядом.

— Хорошо устроились, госпожа Анна, — фыркнула она.

— Что вы имеете в виду? — холодно уточнила я.

Ни о каких «хорошо устроились» в контексте этого общежития и речи не могло быть. Горячей воды нет, спала я, как принцесса на горохе — потому что матрас, по ощущениям, этим горохом и набивали, а отнюдь не чем-то мягким, — шея исколота перьями, торчавшими из подушки… Еще и на улице испортилась погода, и я полночи слушала, как какая-то ветка стучится мне в окно.

— Ну как же, — Тамила направилась к ступенькам, показывая, что если я желаю услышать ее ответ, то должна поторапливаться. — Сначала настучали на наш коллектив, не задумываясь о последствиях, выслужились, госпожа Анна, а теперь явились сюда в виде высокого начальства и собираетесь выведывать все тайны и дальше? Еще и ждете, что вам будут кланяться в ножки. Как вчерашний доклад женишку, многое смогли ему поведать? Скоро нас закроют?

Мы вышли на улицу, в промозглое, серое утро, и Тамила решительно зашагала к швейному цеху. Я двинулась следом за нею и возмущенно спросила:

— С чего вы решили, что нас должны закрыть?

— Ну, а зачем тогда все это было? — Тамила развернулась и воззрилась на меня, как на врага народа.

При свете дня, хоть небо и было затянуто тучами, я увидела, насколько Тамила побледнела и осунулась за ночь. Почему-то вспомнились люди из прошлой, нормальной жизни. Женщина выглядела так, словно у нее очень сильно болело сердце, и она не спала всю ночь.

— Я тут не для того, — твердо промолвила я, — чтобы найти лишнюю причину для закрытия цеха! Это могут сделать и без меня… — вспомнились почему-то слова Рене о том, что, если б меня сюда не назначили, он бы просто все ликвидировал, но, если уж я решила остаться, то пусть будет, до выяснения обстоятельств. — Я просто хочу помочь! Если мне предлагают дело, моя главная цель — достигнуть успеха, а не угробить все, что тут есть! Даже если осталось совсем мало. Но чтобы я могла помочь, мне нужно хоть что-то знать! Понимать, с чего мы стартуем!

Тамила подозрительно покосилась на меня. В ее глазах не было ни грамма доверия, и я почему-то подумала, что она, возможно, не просто так в штыки приняла мое появление.

— Хорошо, — наконец-то вздохнула она. — Никто из прежнего руководства не стремился заботиться о работниках. Но, по крайней мере, у нас были кров над головой и еда, кое-какие деньги.

— И все работали, словно в рабстве?

— До вас, госпожа Анна, все прекрасно понимали, что рабство — единственный способ хоть как-нибудь выжить! Или вы думаете, что этим девочкам просто жилось?