— Ну, это же смешно, — Войчик даже не стал дожидаться, пока я отвечу. — Вы же проработали тут всего неделю. Просто плюньте и забудьте.

— Я не могу плюнуть и забыть! — мы уже выскочили в коридор, и из залов сюда постепенно подтягивались сотрудницы. — Послушайте, по какому праву вы вообще применяете санкции? Где документы? Люди только начали работать, мы взялись налаживать производство…

— Начали работать здесь вы, — строго промолвил Войчик. — А все остальные здесь совершали преступления.

От его слов веяло холодом. Он явно хотел нагрубить и мне, но почему-то сдерживался…

Почему-то? Наверняка же из-за Рене! Не знаю, что он там ему наговорил, но… Он явно в этом замешан. Решил оградить меня от швейного цеха вот так, поставив перед фактом?!

— Сегодня, — проронил Владлен, — этот цех будет опечатан. Все сотрудники будут внесены в соответствующую базу, и относительно них проведут следственные действия. По каждому отдельно. Всех, кого признают виновными, ждет штраф или тюремное заключение, в зависимости от тяжести совершенного преступления и решения судьи. Остальных мы отпустим. Так что, если ваши сотрудники невиновны, они могут ни о чем не беспокоиться, госпожа Анна.

Сердце закололо с удвоенной силой. Мне хотелось наброситься на этого мерзкого Войчика и выдрать ему глаза, но умом я понимала, что так не помогу делу, только сделаю хуже.

— Так что прошу всех покинуть помещение и не расходиться. Общежитие тоже будет опечатано на время следственных действий.

Звучало так, как будто в крышку гроба забивали гвозди.

— Погодите, — промолвила я, преграждая дорогу уже вознамерившемуся выгонять всех прочь из здания Войчику. — Что значит, будет опечатано общежитие? А где прикажете жить на время следственных действий?!

Владлен смерил меня полным недоумения взглядом.

— Госпожа Анна, но ведь у вас есть квартира? Возможно, для вас мы сделаем исключение и позволим забрать из здания общежития вещи. Разумеется, под моим присмотром. Повторюсь, вы можете не беспокоиться. Вам не будет нанесено никакого ущерба.

Мне захотелось закричать. Никакого ущерба?! Он собирается выселить моих людей на улицу, а говорит о том, что со мной все будет в порядке?!

— Дело не во мне, — покачала головой я. — Эти люди! — я кивнула в сторону работниц, наводнивших коридор. Все они были бледны и испуганы, явно не представляя, что делать дальше и куда идти. Мне самой было тошно от своей беспомощности, и я отчаянно искала выход. Хоть что-нибудь, что способно им помочь! — Они ведь прожили здесь столько лет! Им просто некуда идти!

— Вас не должно это беспокоить. Вы проработали здесь всего неделю, — пожал плечами Войчик. — Я знаю, что вы новый человек в городе, и подвезу вас до вашей квартиры после того, как покончу с этим, не волнуйтесь. Что ж до этих людей, то после опечатывания швейного цеха и общежития они все отправятся в следственный изолятор, — он осмотрел толпившихся в коридоре испуганных женщин. — И, возможно, им не придется заботиться о поиске жилья. Государство сделает это за них.

Он выдержал долгую, мучительно болезненную паузу, и добавил:

— У нас весьма комфортабельные тюрьмы. Преступницы должны быть благодарны, что их жизнь так обустраивают. А вам, госпожа Анна, я предлагаю не расстраиваться, а радоваться. С вас только что сняли огромную обузу.

Энергетические нити, нанесенные на карту, перепутались так, словно это был клубок, попавший в лапы излишне игривого кота. Когда я пытался выпрямить их или хоть как-то пойти вдоль хотя бы одной, чтобы четко определить траекторию, они извивались, выгибались, как живые, и отказывались поддаваться.

— Ой, нелегкая это работа, — пробормотал я себе под нос, вновь хватаясь за заколдованный карандаш и пытаясь выпрямить хотя бы ту линию, с которой определился, одну-единственную, — тащить из болота целый мир…

Мне, разумеется, никто не ответил. Массивный стол и десяток стульев — не самая лучшая компания, а самое главное, не слишком склонная к диалогу, так что не следовало и ожидать, но должен же я хоть кому-то пожаловаться, если живым людям нельзя!

Пытаясь избавиться от горечи во рту, я осушил до дна стакан с водой и едва не пролил ее на карту. Нити вздыбились, подскочили, перепутались наново, кажется, еще сильнее, чем было до этого, и вновь улеглись, вызвав у меня только тихое хмыканье — я и не сомневался, что станет еще хуже.

Карты баланса, разложенные по бокам, мигали в основном зеленым цветом. Никаких черных пятен. Моя сестра Эдита со своим мужем Себастьяном не просто так работала несколько лет, не покладая рук, это дало отличный положительный эффект. Каждый раз, когда она приходила в гости, центральную карту я прятал — показывал локальные мониторы, подтверждающие, что система баланса идет на лад.