Мне захотелось зарычать. Какой огромный ущерб было нанесено экономике страны? Несколько школ в определенное время не получили школьную форму?! Ну, ладно, я мог серьезно преуменьшать умения Матильды, она если уж и рушила что-то, то делала это основательно, со знанием дела. Но в любом случае, это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с энергетическими линиями в этой зоне. Я не знал, отсюда ли пошла путаница, или я вновь потрачу время на восстановление всего лишь локального объекта, но даже это будет отсрочкой для баланса и возможностью удержать мир в нормальном состоянии, без «исправляющих» катаклизмов.

А еще я смогу разобраться с даром Анны. Потрясающе, что с такой силой она умудрилась не погибнуть в другом мире еще лет в пятнадцать, когда он только-только должен был просыпаться!

— Этот объект, — я кивнул на швейный цех, — необходим мне для детального исследования. И оно совершенно не сочетается с наличием здесь нескольких десятков следователей, которые ищут доказательства хищений ткани.

— Но…

— Вы желаете со мной поспорить? — мрачно поинтересовался я.

Войчик попятился.

— Господин Рене, насколько мне известно, из пункта пятого мирного соглашения между…

— Я мог бы не подписывать это соглашение, — напомнил я, сжимая руку в кулак и заставляя несколько колдовских искр заплясать на костяшках пальцев, — и позволить всему просто идти своим чередом. И тогда, пока ваше правительство успешно притворялось бы, что Истинные и Канцелярия — это всего лишь старые сказки, я б легко стирал вам память и делал то, что считал нужным. Но мы решили пойти на открытое сотрудничество. И теперь вы считаете, что имеете право мне указывать?

Войчик опасливо покосился на мою руку. Искры ему не понравились. Вообще-то они были позерством чистой воды, но людей, никогда не имевших дело ни с магией, ни с энергетическими линиями, казались чем-то невероятно страшным.

Однако, мужчина решил, что раз уж он пришел в этот цех, то будет непозволительно смелым.

— У меня ордер, — гордо заявил он. — И я вправе действовать так, как считаю нужным, в соответствии с законодательной базой. Эти женщины будут отправлены в следственный изолятор, а цех и общежитие опечатаны, и если вы, господин Рене, не желаете проблем, то…

— Я? — в моем голосе зазвенели опасные нотки. — Я ничего не желаю. А вот вы…

Войчик скривился. Он явно собирался вспомнить о восемнадцатом пункте того самого соглашения — где-то там было прописано, что по отношению к Истинным и к «богам» в случае превышения служебных обязанностей можно применять законодательную базу, — но, заметив, как я достал из ворота рубашки песочные часы, попятился.

— А вот вы, — закончил я. — нарываетесь на конфликт.

— Н-ну чт-то вы! — пробормотал Войчик, заикаясь. — Что вы, что вы, господин Рене! Господин Хранитель!.. Мы… Я…

— Вы?..

— П-п-передам начальству, чт-то вы против и… Хотите пересмотреть р-р-решение.

— Я не хочу ничего пересматривать. Я уже его пересмотрел, — припечатал я. — У вас есть два варианта. Либо вы забираете эти бумажки и убираетесь отсюда вон, или я займусь очисткой территории. И пеняйте на себя, если какой-нибудь отвалившийся от старости кирпич вдруг упадет вам на ногу, на плечо или, упаси провидение, на голову.

Войчик сглотнул.

— Я так и передам. Так и передам! — закивал он, а потом, поняв, что опасность не миновала, бросился прочь.

Я вздохнул.

— И так всегда. Стоит только достать эти дурацкие часы, и сразу из милого и доброго господина Рене превращаешься в какую-то устрашающую тварь.

— И что, — поинтересовалась Анна, все еще потрескивающая от магии, — ты хочешь сказать, что это вот так просто? И они завтра не вернутся?

Я усмехнулся.

— Вернутся, конечно, — промолвил я. — Потому сегодня, любовь моя, я переночую у тебя. Чтобы не гнаться через полгорода, когда сюда приедут с бульдозером.

— С бульдозером? И ты так спокойно об этом говоришь?! — охнула Анна, глядя на меня так, словно это я собирался сравнять швейный цех с землей. — Но ведь это же живые люди! С ними нельзя так поступать!

— Ну, как приедут, так уедут, — легко пожал плечами я. — Уважаемые женщины, на сегодня цирковое представление окончено. Можете идти домой и ни о чем не беспокоиться. Завтра у вас, как обычно, рабочий день.

Замершая в ожидании толпа загудела было, пытаясь озвучить какие-то невероятно важные вопросы, но под моим тяжелым взглядом притихла. Сотрудницы швейного цеха вереницей потянулись к общежитию, а мы с Анной — так и остались стоять у самого входа. Она растерянно переминалась с ноги на ногу, не зная, как завести разговор, и только когда мимо нас прошла последняя сотрудница, кашлянула, явно пытаясь подобрать слова, с каких бы начать разговор.

— Это не ты? — спросила, решившись, Анна. — Не ты сделал так, что нас закрывают?

— Зачем мне этим заниматься?

— Ну хоть бы для того, чтобы я бросила работу!

Я закатил глаза.