Чтобы прервать поцелуй — замечательный поцелуй, надо сказать! — мне пришлось приложить немалые усилия. Я уперлась ладонями в грудь мужчины, пытаясь отстраниться, и замерла, тяжело дыша. Он продолжал обнимать меня за талию, достаточно крепко, чтобы о высвобождении не шло и речи, и смотрел мне в глаза. На губах играла та самая вредная улыбка — такая, что взвыть хотелось.

— Ты совсем сдурел?! — выдохнула я.

— Зато теперь можешь считать, что у нас появился еще один атрибут жениха и невесты, — совершенно серьезно промолвил мужчина.

Жениха и невесты?!

— Слушай, да я тебя едва знаю!

— Лучше ты будешь едва знать меня, чем очень тесно познакомишься с остальными Истинными и с их пыточными инструментами. Так что радуйся, что твоему жениху тридцать, а не тридцать тысяч лет, — с вредной ухмылкой на губах отметил Рене. — Серьезно, не смотри на меня так, словно я только что сделал что-то ужасное. Или твоя религия запрещает тебе целоваться с мужчинами до свадьбы?

В его глазах играли хитрые искорки, не оставлявшие мне ни единого сомнения — издевался! Специально подначивал, сволочь, дожидаясь, что же я ему скажу. Провоцировал. Но злиться мне не хотелось. То самое кипучее чувство в груди пропало, оставив по себе лишь легкую пустоту.

— И что ты со мной сделал? — тяжело вздохнув, поинтересовалась я.

— Ничего. Просто поцеловал, — пожал плечами Рене. — Тебе даже понравилось.

— Ты слишком самоуверен, если считаешь, что твой поцелуй способен покорить любую женщину.

Он закатил глаза.

— Мой поцелуй действительно способен покорить любую женщину, — вредно протянул он. — Раз уж даже Матильда сдалась. Но у меня не было цели заморочить тебе голову. Я хотел тебя успокоить.

— Так людей не успокаивают! — возмутилась я.

— Еще как успокаивают, — покачал головой Рене. — Ты как чайник с кипящей водой. Пар из носика до самого потолка. А если тебе дорог этот швейный цех, не советую взрывать его раньше срока.

Конечно, он говорил очень правильные и разумные вещи — не считая того, что сам же меня до такого состояния и довел. И я сейчас в самом деле не могла возмущаться. Каждый раз, когда какой-то дух протеста вспыхивал во мне, и раздражение пыталось выйти наружу, в противодействие ему вступали иные силы, и я практически моментально успокаивалась. Не знаю, за счет чего это происходило, но мне казалось, будто весь негатив уходил во все еще покоившиеся у меня на талии руки Рене.

— Значит, забрал у меня излишки магии? — тихо спросила я. — А тебе не кажется, что это уже какой-то вампиризм?

Мужчина усмехнулся.

— Если что, я могу вернуть обратно.

Я отрицательно покачала головой. Обратно? Мне вспомнилось то жуткое ощущение распиравших изнутри эмоций, которые буквально кололи меня, пытаясь вырваться на свободу. Возвращаться в то состояние захотела бы только сумасшедшая!

— Не стоит. Моя магия как-то мне не особо нравится.

— Ты еще не умеешь ею управлять, — Рене улыбнулся и, убрав одну руку с моей талии, осторожно провел ладонью по моим растрепанным волосам. — Но научишься. А теперь пойдем-ка в общежитие. У тебя вроде две кровати? Надеюсь, ночью ты не попытаешься меня задушить?

Я помрачнела.

— Ты серьезно собираешься остаться?

— Да, — кивнул он. — Я не шутил про бульдозер.

Я сглотнула.

— Тебе будет неприятно, что я нахожусь рядом? — изогнул брови Рене.

Хотелось солгать, что да, но я понимала, что он мне не поверит. Неприятно? Да какое там! Но я точно не собиралась рассказывать этому мужчине о том, как он потрясающе на меня влияет. Что-то мне подсказывало, что Рене и сам прекрасно об этом знал. Уж кто-то прежде явно должен был ему об этом рассказать.

— Дело не в приятно или неприятно, — наконец-то пробормотала я, — а в том, что я не понимаю, зачем я вообще тебе понадобилась.

— Я же сказал, что просто хочу тебя защитить.

— Зачем?!

— Просто, — пожал плечами Рене. — Делаю доброе дело. Пойдем.

Он потянул меня за собой, собираясь увести в общежитие, но я остановилась и, прокрутив в сотый раз в голове слова Тамилы, выпалила:

— Это правда, что у тебя были отношения с Матильдой? И то, что ты убил ее?

Рене повернулся ко мне с таким видом, словно я только что достала нож и попыталась проткнуть им его сердце. Сглотнул и тихо поинтересовался:

— Ты иномирянка, откуда у тебя такая информация?

— Так вышло, — уклончиво ответила я, не желая сдавать источник.

Не хватало только из-за моего длинного языка подставить ни в чем не виновную Тамилу. Можно подумать, что это она придумала об убийстве! Если даже в этот глухой швейный цех дошла такая информация, значит, кто-то такое говорит!

— Так вышло, — протянул Рене. — Наболтали местные, да?

Я кивнула.

— Селена, небось? — сделал свои выводы он и взглянул на меня, щуря свои синющие, как два осколка неба, глаза.

Мое сердце издевательски заколотилось в груди, демонстрируя, что ему плевать на мозговые реакции — физически меня к мужчине тянуло, словно магнитом. Даже захотелось повторить поцелуй, хотя этого, разумеется, никак нельзя было делать.