Меня это, может быть, и пристыдило, но Анне лучше оттого не стало. Мы были слишком далекими, чтобы она, не обладая никакими дополнительными возможностями и лишним бессмертием, смогла забрать то, что я с такой силой от себя отрывал.

Я чувствовал себя последней сволочью, но другого выбора не было.

— Надеюсь, ты пошлешь меня потом достаточно далеко, чтобы я больше ничем не смог тебе навредить, — вздохнул я, обращаясь к неподвижной Анне.

А потом, склонившись к ней, поцеловал.

Сила отреагировала не сразу. Сначала я почувствовал, как что-то всколыхнулось в Анне, невольно отзываясь на мой магический призыв. А потом она содрогнулась в моих руках, словно её прошиб электрический разряд, и судорожно вдохнула воздух.

Нам следовало бы разорвать связь, прервать этот поцелуй, но я не нашел в себе достаточно сил, чтобы это сделать. Вместо этого сгреб Анну в охапку, чувствуя, как от малейшего прикосновения бьет электричеством руки. В комнате стало светло, как днем; магия, выбравшись из внутреннего заточения, пыталась найти свой новый сосуд.

Анна отпрянула первой. Даже в полумраке было видно, как лихорадочно сверкали её глаза, и сама она, растрепанная, растерянная, явно не знала, что делать дальше.

— Что это было? — тихо спросила она.

— Ты совершенно случайно починила сцену швейного цеха. Было впечатляюще, но повторять второй раз не советую, а то это может плохо закончиться.

— А потом… Потом? Этот поцелуй?

— Мне надо было вдохнуть в тебя свою магию. И заставить тебя её принять.

Анна попыталась отодвинуться от меня.

— И только?

— Если б это было «и только», — нехотя признался я, — то магия б и не среагировала. В мире редко встречаются пары, которые таким образом реагируют друг на друга. Это… То, что толком не объяснить.

— Наверное, в соответствии с книгами в жанре «фэнтези», это можно назвать истинной парой, — горько усмехнулась Анна.

— Что-то вроде того, — подтвердил я, хотя с литературными жанрами параллельного мира не сказать, что был хорошо знаком.

— А как же Матильда?

— Матильда в мою пользу из себя не могла выдавить ни единой капли магии, — отметил я. — Она могла только брать. А разбудить источник не так уж и сложно. Гораздо сложнее его потом обратно восполнить… И лучше б мы с тобой не повторяли ритуалы по твоему оживлению?

— Тебе не нравится меня целовать? — с присущей ей женской хитростью весело поинтересовалась Анна.

Я усмехнулся. Не нравится, как же…

— Нравится, но я предпочитаю целовать живых девушек, а не мертвых. Поцелуи с мертвыми уже меня однажды довели до проблем.

Мотнув головой, чтобы показать, что разговор на эту тему окончен, я подал Анне руку, помогая ей встать. Она благодарно вцепилась в мою ладонь, кажется, не собираясь отталкивать, и едва заметно улыбнулась. Было видно, что девушке ещё сложно удержаться на ногах, и я обнял её за талию, привлекая к себе. Анна пробежалась кончиками пальцев вдоль воротника моей рубашки и удивленно хмыкнула:

— Надо же, я думала, ты всегда носишь те песочные часы.

Я скосил взгляд на кулон, валявшийся рядом на кровати. Конечно, следовало вернуть их на место, а вместе с ними и все свои способности и обязанности, но я уже столько лет не чувствовал себя достаточно свободным, что сейчас невольно хватался за последние секунды без магического предохранителя.

— Вообще-то должен, но иногда я наглею и, пользуясь служебным положением, снимаю их.

— А вдруг кто-то украдет?

— Я был бы очень благодарен человеку, который смог бы унести эту дрянь прочь, но… Как там у вас говорят? Это мой крест, мне его и тащить. Нет, никто не тронет символ Хранителя Времени. Увы, но эти песочные часы — не единственное, что держит меня на месте.

Анна прижалась ко мне и тихо спросила:

— Ты так сильно хочешь стать прежним?

— Смертным и без горы сумасшедших подчиненных над головой? Вне всяких сомнений, — усмехнулся я, смыкая руки в кольцо на её талии. — Бессмертие — не то, к чему надо стремиться.

— Но это уже невозможно?

Я вздохнул.

— Они не отпустят меня. Разве что сам баланс решит, что он восстановлен в достаточной мере, чтобы запретить любое стороннее вмешательство… Возможно, тогда я смогу уничтожить эти проклятые часы, а вместе с ними — и всех истинных. Но пока мир в таком состоянии… Боюсь, мы не можем уйти.

— Тогда отдохни от них хотя бы одну ночь.

Я хотел сказать, что для баланса не существует ни дня, ни ночи, но Анна вновь потянулась ко мне за поцелуем. Песочные часы заискрили на кровати, явно собираясь доползти до меня, но я лишь послал в их сторону яркий мыслеобраз. Конечно, не существовало молотка, которым можно было бы раздробить это стекло, но, кажется, я достаточно ярко визуализировал свой гнев, чтобы артефакт перестал навязываться.