Она забилась, словно пойманная в сеть рыба, широко распахнула глаза. Если призраки умеют испытывать боль, то Матильда определенно её сейчас ощущала; с её губ сорвался непроизвольный хриплый стон, и она взмахнула руками в слабой попытке оттолкнуть прочь от себя Рене. Но он был неумолим. Тонкие энергетические нити — я наконец-то поняла, что это было такое, и смогла их классифицировать, — становились всё ярче и ярче по мере натяжения, но Рене не отпускал, не сводя с Матильды злой, холодный взгляд.

Мне казалось, Матильда должна была становиться бледнее, прозрачнее, но её образ, напротив, набирал красок из внешнего мира. В глазах горела неподдельная злоба; то, как она смотрела на Рене, дорогого стоило.

— Прекрати! — наконец-то прошипела она. — Прекрати, ты совсем с ума сошел?!

Он разжал пальцы. Я увидела, что через ладонь Рене тянулось несколько полос ожогов — это были следы его взаимодействия с энергетическими нитями. Затягиваться раны не спешили, однако, мужчина и вовсе не обращал на них внимания, вместо этого совершенно спокойно глядел на Матильду. Безжалостность, смешавшаяся с равнодушием, меня потрясли.

Как он может так спокойно?..

— Я в курсе, что тебе не слишком нравится усиливать свой образ, — промолвил Рене. — Потому что ты становишься не только телеснее, но и уязвимее. Познаёшь, так сказать, все последствия твоей деятельности. И мы можем продолжить процедуру.

— Ты вытягиваешь силы из этого мира, чтобы пробудить во мне совесть, — фыркнула Матильда.

— Ничего. Пусть мир простит мне это. Так что насчет госпожи Сандры? Вспомнила какую-то информацию, или мы повторим?

Матильда скривилась.

— Ты цепляешься за воздух, а не ищешь реальные зацепки.

— Я цепляюсь за имя женщины, воспользовавшейся бумагой, которой по-хорошему у неё быть просто не должно. Кажется, это довольно логично.

Она вздохнула.

— Ладно, — кажется, Матильда не собиралась сдавать свои позиции, просто пошла на временные уступки. — Мы работали с Сандрой. Ей эти бумаги достались ещё от меня. Но ты же понимаешь, что я не давала ей давать приказ ловить твою любовницу? Скорее всего, она придумала какой-то план и решила получить немного выгоды для себя… Сандра всегда любила деньги. А может, ей кто-то приказал. Не знаю.

— Хорошо, — вздохнул Рене. — Допустим, к этому случаю ты не имеешь никакого отношения. Но ты знаешь эту женщину лично. Что вас связывало?

Матильда усмехнулась.

— Мы были коллекционерами, — легко пожала плечами она. — Я коллекционировала одно, она — другое. И мы просто помогали друг другу. Вот и всё.

— Матильда!

— А больше я тебе ничего не скажу.

Судя по выражению лица, Рене растерял остатки терпения по отношению ко своей любовнице.

— Уйди, — велел он ей, коротко и быстро. — Уйди, глаза бы мои тебя не видели.

— Как грубо, — хмыкнула Матильда. — Я буду рядом.

Она сделала шаг назад и как будто просочилась сквозь стену, исчезла в соседней комнате блока. Рене несколько секунд смотрел на неё, а тогда повернулся ко мне.

— Я — наивный идиот, конечно. Зря верю в то, что она захочет или сможет хоть как-нибудь нам помочь…

— Тем не менее, ты всё ещё не развоплотил её. Чего ты ждешь?

На несколько минут воцарилось молчание.

— Она загадала мне загадку, — наконец-то медленно промолвил Рене. — Когда я догадаюсь, как выбраться из этой петли… Тогда всё будет хорошо. Наверное.

В его голосе не было и следа обычной уверенности, и я невольно поёжилась. Признаться, какой-то части меня хотелось потребовать, чтобы Рене развоплотил Матильду и даже не вспоминал о ней.

— Какую загадку? — вместо этого спросила я.

— Истинные раскачивают баланс, чтобы остаться живыми. Чтобы убить Истинных, надо восстановить баланс. Чтобы восстановить баланс, надо убить истинных, — улыбнулся Рене. — Как тебе?

— Занятно, — сглотнув, тихо промолвила я.

— Вот и я говорю… Занятно, — согласился мужчина. — Но не задавайся этими вопросами. Ты здесь ни при чем; это моя проблема, и я сделаю всё, чтобы её решить. Больше никто из-за этого пострадать не должен.

Надо сказать, я не слышала в его голосе прежней уверенности, той, с которой раньше Рене преодолевал все неприятности. Мы замерли друг напротив друга, и я почувствовала, что мне становится всё труднее и труднее дышать.

Наконец-то Рене отстранился, кажется, вспомнив о том, что он прежде что-то делал, а потом из-за меня и из-за Матильды отвлекся.

— Коллекционеры, — раздраженно протянул он. — Коллекционеры… Чтоб вас… Ты же не собираешься это подписывать, я надеюсь? Она вытянет из этого швейного цеха все ресурсы и просто сбежит, если позволить ей ставить свои условия.

— Не собираюсь. Отдам те три платья за наличные деньги, безо всяких договоров, — промолвила я. — Потому что деньги нам нужны, хоть такие. Хотя… Что за них купишь?..

— Ну, — усмехнулся Рене, — ткань, может быть?