Кроме того, глупо нападать на лидера, в окружении его подчинённых. Может, волки и не самые крупные звери, которых я убивал, но в зависимости от их великого количества, их ужасающая сила растёт в геометрической прогрессии. С одним, может быть даже двумя я справлюсь относительно легко. Но что если их будет сотня? И все засядут в этой своей крепости, заманив меня внутрь?

Тогда я едва ли могу рассчитывать на длительную борьбу. Я не супергерой и далеко не бессмертный. Более того, я крайне боюсь умереть. Можно сказать, что страх смерти и двигает меня к побегу. И я едва ли могу его контролировать. Так что лучше пожертвовать кем-нибудь другим, нежели подставляться под удар самому. Тем более, теперь у меня как раз есть одна "приманка", которую можно было бы использовать подобным образом. Всё же, я привык работать один. Это моя судьба и этот бесшёрстный лишь временный союзник, возможно даже слишком "временный", чтобы о нём переживать.

Мы вышли на лисью тропу и я абсолютно не ожидал встретить кого-либо на этих аномальных дорожках. Всё же, на то это и безопасные лисьи пути, чтобы и избегать любых опасностей леса в своём нелёгком путешествии от точки А к точке Б. Но сегодня всё было иначе. Я впервые встретил другое существо на своих персональных тропах. Это была маленькая козлоголовая девочка с белой шёрсткой и в рваном, потрёпанном платьице, будто бы сотканном из какого-то мешка.

Она стояла прямиком на нашем с Галлером пути и пристально глазела прямо на меня. Я спросил у странной девочки:

— Как ты оказалась в таком месте? Тебя не должно быть здесь.

— Я пришла сюда потому, что ты убил всех моих близких, Охотник. — неожиданно жёстко отрезала девочка, — Из-за тебя, мой дом разрушен, а мои родители мертвы.

Подозревая, что прямо сейчас я столкнусь с местью за былые проступки, я взялся за свой клинок. Козлоголовая заметила это:

— Ты и меня убьёшь? Давай, монстр, убей меня. Порадуй свою кровожадность.

— Я не собираюсь тебя трогать, если ты не собираешься нападать. — сказал я.

— Я маленькая девочка, какой вред я могу причинить тебе?

— Учитывая то, как по-взрослому ты рассуждаешь, ты совсем необычная маленькая девочка. Я не знаю, что от тебя ожидать.

— Осуждения. Это всё, что я могу тебе дать.

— А я могу тебя добить, если ты так хочешь вернуться к своим родным.

— Я не хочу к ним возвращаться. Я хочу пойти с тобой, чтобы вызывать у тебя вечное чувство вины.

— Я не набираю команду убогих. Я вообще команду не набираю. Особенно склонную к деструкции.

— Ты так просто бросишь последствия своих предыдущих решений?

— Без особых зазрений совести. Мне нет дела до тех, кто пытается вызвать у меня сожаления о своих поступках. В конце концов, я их уже совершил. Сколько бы вы все не плакались, я всё равно ничего не исправлю.

— Но ты ведь можешь страдать, вечность сожалея о содеянном.

— Едва ли я способен сожалеть. Только не в Тихом лесу. Сожалеющий зверь — мёртвый зверь. И тебе стоит это понять, если ты планируешь вырасти и выжить. Боги и монстры едва ли будут тебя жалеть. Другие звери точно не будут. Вот и выбирай, ожесточиться тебе и быть в безопасности или получить нож в спину.

— Ты сам его получишь, этот нож. Рано или поздно.

— Может быть. Но не стоит думать, что я не буду к этому готов.

— Не будешь.

Я слегка обернулся и махнул рукой своему спутнику, в знак того, что нам пора продолжать путь. Когда я снова посмотрел на то место, где стояла девочка, её уже не было. Она будто бы растворилась в воздухе или и вовсе привиделась мне.

Я старался не думать об этом, ведь это далеко не самое странное, что я видел в лесу. Стоит ли удивляться маленьким мстительным козлоголовым девочкам?

Однако вскоре моя беспечность сыграла против меня. Пророческими оказались её слова о предательстве. Ибо уже совсем вскоре после странной встречи, я услышал странный щелчок за своей спиной. Как только я развернулся, так практически сразу же пугающее оружие моего спутника метнуло огнём прямо мне в грудь. Стальной зуб, вылетевший из ствола отрикошетил от стального нагрудника, который я носил под одеждой и который мне выдали вороны в качестве платы за спасение их дорогого храма. Тем не менее, удар всё равно был чудовищной силы и я пошатнулся, еле удержавшись на ногах.

В глазах моего спутника явно читалось удивление тем, что ему не удалось насквозь прострелить мою рёберную клетку. Я, если честно, тоже был этим удивлён, но долго восхищаться крепостью птичьей стали, мне не стоило. Надо было действовать и я стремительно сократил дистанцию до моего внезапного противника. Однако он, также быстро, со скоростью, вообще не свойственной бесшёрстным, стал отступать. Более того, после одного предательского выстрела он побежал от меня прочь, удивительно ловко петляя по лисьей тропе.