Сделал полшага вперед, поднял руки еще выше над головой, произнес как можно более дружелюбно, даже ласково, чтобы, если не поймет мой язык, то хотя бы по интонации догадался о наших самых добрых намерениях.

— Мы пришли с миром! Мы добрые люди из Большого Леса!

Ант справа хмыкнул. Лесовик приподнял одну бровь, глядя на меня, словно удивился, что я умею говорить.

Я сделал еще полшага вперед, опустил руки, продолжая держать ладони раскрытыми.

Лесовик слегка рыкнул, приподняв уголок рта, но не двинулся с места. Смотрел с любопытством.

— Это мы тебя спасли! — я медленно показал на все еще дымящиеся трупы волков.

— И раны твои тоже мы! — продолжил я, указывая ладонью ему на ногу и плечо.

Лесовик прикрыл глаза, опустил голову, прорычал что-то себе под нос. Было похоже на скромное «спасибо».

Мы переглянулись. Кто-то что-то понял? Соня и Ант пожали плечами, продолжая стоять с поднятыми руками.

Лесовик снова поднял голову, мутным взглядом посмотрел на меня и произнес членораздельное, но не понятное слово.

— Бур.

Что оно означало, я конечно же не знал.

— Что значит «бур»? — прямо спросил я, разведя руки в стороны.

— Бур, — повторил лесовик. А затем поднес одну руку с выставленным указательным пальцем ко рту. — Бур. — И смешно пошлепал губами.

— Чего он хочет? — прошептал Ант. — Еды?

— Нет, — ответила Соня, — скорее воды.

Она безбоязненно скинула с плеч рюкзак, достала бутылку воды, показала лесовику.

— Вода? — громко спросила она, показывая, как ее пьют из бутылки.

— Бур! — кивнул лесовик, протягивая руку.

Соня, медленно ступая, подошла.

— Давай я, — прошептал я, когда она шагала мимо меня.

— Нет, я сама! — она обошла его раскинутые ноги, ближе подходить не пришлось. Почти двухметровая лохматая рука вытянулась, аккуратно взяла у нее уже открытую бутылочку, которая утонула в ладони, поднесла к закинутой голове, и леший за раз осушил емкость.

— Пака, — довольно произнес лесовик, протягивая пустую бутылочку обратно Соне. Прозвучало не как «пока», а с ударением на первом слоге.

Похоже, два слова мы из лексикона диких людей уже знаем. Бур — вода, пить, пака — хорошо, вкусно. Примерно так.

Продолжаем разговор?

Но лесовик, откинулся головой назад, хорошо приложившись к собственной дубине, и затих. Минут на пять.

Первую минут мы продолжали стоять с поднятыми руками.

Потом опустили руки.

Потом тоже сели на землю, следя за его реакцией.

— Похоже, он решил вздремнуть, — выразил мнение Ант. — У них это, видимо, способ быстрее восстановить силы.

— Вообще-то, — вставила Соня, — у всех животных этот способ используется.

Ант скривился, глянув на Соню. Мол, чего умничаешь?

— А что, у нас выбор есть? — спросил я. — Ждем, пока снова оклемается.

Леший лежал, отдыхал, восстанавливался. Мы сидели, смотрели на него, прислушивались к Лесу. Тревога росла. Если он еще тут минут десять проспит, то снова набегут волки. Или зайцы какие-нибудь хищные на запах крови. Или еще кто похуже.

— Может, его по щекам похлопать, — предложил я, — в чувство привести?

— Ну, а какие еще варианты? — спросил Ант. — Мы это туловище даже втроем не утащим, килограмм триста, не меньше. И, представляешь, это у них еще молодой самец, если так можно выразиться.

— Короче, — я поднялся. — Ждем ровно минуту, будим принудительно!

Не успел я досчитать до двадцати, как огромное волосатое тело вздрогнуло, зашевелилось, не обращая на нас внимания, сначала село (снова стало примерно с меня ростом), а потом, опершись на руки, не без усилий, поднялось. Посмотрело на нас с трех метров осмысленным, умным взглядом, шагнуло, оступилось, сморщилось — нога-то прокушенная еще болит. Ант подскочил к нему, приобнял за талию, которая у этого коротконогого гиганта была примерно на уровне его плеч. Гигант кинул на него благодарный взгляд, положил широченную ладонь-лопату на плечо. Я, не долго думая, подбежал с другой стороны, сделал то же самое. Получил и на свое плечо руку весом с небольшое ленинское бревно. Присел, но, глянув вверх, улыбнулся.

— Все хорошо! — сказал. — Мы дойдем до дома! Где дом?

Брови наверху сморщились. Он пытался понять.

И ответил, указывая рукой в заросли. На эту секунду на плече полегчало.

— Покр! — сказал леший. — Пака!

— Я все понял, дружище, — кряхтя, ответил я, — нам туда, там покр, то есть дом, да?

Леший глянул на меня как-то по-особенному, вскинул брови, будто удивился, сказал почти восторженно:

— Ха! Покр! Пака!

Я натянуто улыбнулся. Ант с другой стороны волосатого тела выглянул.

— Что он говорит? Ты что, понимаешь?

— Почти, — ответил я, — похоже, у нас новое слово «ха»!

Соня показала рукой направление, спросила:

— Туда?

Леший кивнул, повторил:

— Ха. Покр.