— Я иногда собираю рыбу, мелкую выкинутую рыбаками. Ее можно есть. Ты симб, — он указал на мою руку. — И, похоже, рожденный в Лесу. А это уже немало, чтобы заинтересовать меня.

— Ты что-то знаешь про тотем? — уточнил я. — Тогда помоги и мне вспомнить!

— Совсем мало, — кивнул старик. — Но прежде тебе надо бы поесть.

Я поднялся на ноги и стал не спеша прохаживаться туда и сюда по небольшой комнатушке, едва не задевая головой потолок. Чувствовал себя я почти хорошо. Была слабость от голода, но это мелочи. Главное, что раны, полученные на Арене, затянулись, оставив вместо себя лишь бледные шрамы.

Сейчас я обдумывал то, что услышал от Мью. Я в чужом городе, почти в сердце Империи. Чужак по манерам и виду, выброшенный на верную смерть в том гроте.

После того, как я выжил на Арене, меня освободили, как и положено по императорскому указу. Победителю даруется жизнь, но вот какая штука… Мой спаситель рассказал мне кое-что о роде Хазгу, об одном из древних родов, на минуточку, так и не покорившихся Императору… Трэш какой-то. Проклятая память, почему же ты покинула меня?

Старик наблюдал за мной и задумчиво морщил лоб.

— Ты ждешь кого-то? — бросил я ему, заслышав приближающиеся шаги. — Несколько человек, идут быстро, решительно.

— Гостей у меня давненько не было, — Мью усмехнулся. — Пара соломенных тюфяков и рыбные объедки плохая добыча даже для местных воришек.

— Может быть, мимо пройдут, — кивнул я, выискивая хоть какое-то оружие.

Невдалеке вспыхнула ругань — рассерженная женщина кричала, что ей опрокинули ведро с водой.

Под руку попалась невесть откуда взявшаяся большая поварешка. В два локтя длиной, с увесистым металлическим черпаком. Сразу подумалось о густом наваристом супе из огромного трактирного котла. Ммм…

Не пройдут они мимо. Только не сейчас.

Внутрь комнатки с треском обвалилась трухлявая дверь и рассыпалась на части, подняв едкую пыль. Первым ворвался лысый тощий тип средних лет, с прищуренными злыми глазами. Следом попытались полезть остальные — такая же голытьба, вооруженная чем попало.

— А ну стоять! Куда прешь, отребье? — гаркнул я так, что чуть голос не сорвал. Некоторые замерли как вкопанные, в дверях возникла толчея.

Мью подскочил со своей лежанки и выхватил припрятанный где-то нож.

— Чего надо, Босой? Чарьи обожрался?

Незваный гость и правда был не в себе — непрерывно жевал что-то и черная слюна стекала по подбородку. Он некоторое время рассматривал меня и старика, видимо что-то соображая, а потом сплюнул на пол темный комок и утер губы.

— Слыхали небось, в городе беглый объявился. Аж из самого Кань-Лага к нам добрался, — и Босой с вызовом посмотрел на меня. — Щедрую награду обещают тому, кто прикончит его или укажет страже.

— А много ли дают? — осклабился Мью, выходя чуть вперед. — Вечно тебе спокойно не сидится. Знаешь же, что псы брехают чаще, чем платят.

— Десяток золотом, — выдал другой мужик, тощий и высокий. Он стоял пригнувшись, не умещаясь под низкий потолок. — Все без обмана, старый.

— Здесь вам чего надо? — я тоже сделал шаг вперед, не сводя взгляда с Босого. Тот подобрался и поудобнее перехватил рукоять ржавого мясницкого ножа.

“Ну прям кухонная разборка в стиле Джеки Чана”, — мелькнула в голове не очень понятная, но почему-то показавшаяся уместной фраза.

— Мы думаем, что ты и есть тот беглый, — выдал лысый и облизнул губы. — Да, братва?

За его спиной одобрительно зашумели и сзади стали напирать желающие войти к нам.

— Окстись, Босой, — вмешался Мью. — Я сам видел, как смотрители парня в грот притащили. С чего им его отпускать, а потом опять ловить? Ошибся ты!

— По приметам похож. Притащим его, а там пусть сами разбираются! — выкрикнул третий мужик, успевший наполовину пролезть в разломанную дверь. Он таращился на меня одним глазом, а второго у него и не было. И отсутствовала часть уха, как я успел заметить.

Мью покосился на меня, но не отступил.

— Да вы что, братцы? — начал было он, но снаружи снова поднялся шум.

— Хватит лясы точить! Вытаскивайте его сюда!

— Ладно же…, — я медленно кивнул, не сводя глаз с голытьбы.

И без замаха со всей дури перетянул Босому поварехой поперек рожи, метя по зубам. Те так и брызнули в угол, а он сам с воем покатился на пол, отлетев в сторону. Тощего я пнул по яйцам и от души добавил в ухо рукоять своего оружия, когда он рухнул на колени. Одноглазый хотел было убраться обратно, но его втолкнули внутрь и он повалился на пол, споткнувшись о скорчившегося у входа тощего. Бам! Бам! Черпак поварешки звонко столкнулся с его черепом, заставив выронить дубинку и с криком схватиться за голову.