— Не сейчас и не сразу, надо подготовиться. К вечеру, может быть. Давай камень! — и его лапа вылезла из земли, выставив растопыренные пальцы.

— Это не все, — охладил я его пыл. — К тому же я тебе еще не очень доверяю. Ты навел на меня занги-тара и сначала должен помочь от него избавиться.

Тукве Май недовольно засопел.

— К вечеру.

— Потребуется твое честное слово, — тут я поневоле усмехнулся. — Что ты никогда не станешь мне вредить и способствовать близкому свиданию с Праматерью.

— Невозможно, — чуть не выкрикнул толстяк. — Год, не больше.

— Десять лет, — отрезал я. Этого срока должно мне хватить, чтобы набраться достаточно сил. Может и опрометчиво, но тем не менее.

— Даже пять это слишком, — начал было Тукве, но я не стал его слушать.

— И научишь…

— Я не учитель тебе, — озлилась голова. — Ясно, чего ты хочешь. Чтобы другие занги-тары от Праматери не охотились на тебя. Так?

— Да, — кивнул я.

— На это твоего камешка хватит, не сомневайся. Но больше…

— Десять лет, — повторил я. — Сомневаюсь, что Праматерь так спешит.

— Ладно! Давай его сюда, — и испачканная землей лапа вытянулась ко мне еще больше.

— Вечером, — отмахнулся я. — Раз сейчас ничего нельзя сделать, то и говорить не о чем. Верно?

— Ну…, — протянул толстяк. — Может быть, я и смогу его задержать.

— Тогда и поговорим. А то, если занги-тар сожрет меня, никакого джарха ты не получишь.

— Ты запутал Тукве, — озадаченно хрюкнула безглазая голова. — Но лучше бы тебе и правда дожить до вечера.

— Надо поспешить, — Эйх к чему-то прислушивался и сейчас стал выглядеть очень встревожено. — Там впереди, куда ушли наши, что-то происходит.

— Идем, — кивнул я, махнув Тукве рукой на прощание. Тот снова заворочался, пытаясь выбраться из земли. Или только так показалось?

До большой поляны оказалось всего несколько сотен метров. Сначала деревья стали крупнее и реже, потом мы миновали подлесок, а затем осторожно пробрались через высокие кусты с широкими мясистыми листьями. Одним таким можно было бы обмахиваться как веером, но сейчас было не до того.

На открытом пространстве, поросшем мелкими кустами и травой, возвышалось каменное строение больше всего похожее на массивную печь высотой метров семь в самой высокой точке. Этакий прямоугольник со скошенными краями и толстой башней посередине. С нашей стороны в стене этого сооружения зиял обширный пролом, как будто крупные камни кладки выбросило изнутри и раскидало.

Вокруг было пустынно и тихо, но Эйх уверял, что именно внутрь ушли наши товарищи.

— Следы ведут туда, — указал он куда-то вперед. — Но это же жилище чата-кан, или что-то типа того. Монг знает, что не надо туда соваться.

— Но все же, он там? — уточнил я.

— Получается так, — согласился Эйх. — Я пойду, проверю…

— Идем вместе. Занги-тар где-то неподалеку и надо держаться вместе, — покачал я головой.

Место мне не нравилось. На дальней от нас опушке я приметил еще одну статую, обращенную в нашу сторону. Эта изображала полуптицу-полуживотное, которое сидело, растопырив короткие крылья и опирая тело на толстые лапы. Голова с приплюснутым клювом была обращена в сторону, но круглый глаз смотрел прямо на нас.

Из недр постройки раздался протяжный, исполненный боли крик. Голос я не узнал.

Эйх тоже приметил статую, и мы отступили в лес, чтобы чуть обойти поляну, скрывшись из поля зрения непонятного наблюдателя, а затем пересекли открытое пространство и оказались в тени каменной стены, поросшей зеленоватым мхом. От камней ощутимо тянуло мадьей, как будто каждый из них был артефактом.

Темный провал входа совсем рядом, но прежде чем входить шади повернулся ко мне.

— Никто не знает, что там внутри. Чата-кан не люди, они были чужды этому миру, — изрек он. — Раш-Ханн, не рискуй, останься тут, позволь мне пойти вперед!

— Идем вдвоем, — я остался непреклонен. К тому же я рассчитывал на свою магию больше, чем на способности Эйха.

Внутреннее пространство встретило нас сумраком и морозом. Как в холодильной камере, натурально. Может быть даже отрицательная температура. Пар изо рта и зябнущие с непривычки лицо и руки… Зачем же наши туда полезли?

Винтовая лестница вниз. Широкая, с высокими ступенями. Пустынно, никаких предметов декора или еще чего-то такого. Понятно, что зданию очень много лет, но это просто стены и потолок, в котором темнеет квадратное отверстие. Та самая труба, что ведет на крышу, наверное. Но свет через нее не проходит.

Идем к лестнице, саблю держу наготове, стараясь не обращать внимание на свистящий шепот, которым она меня одаривает. Ичч — сущность, которой является это оружие, — непрерывно воздействует на меня, толкуя о доверии и каком-то слиянии, но пока не до того.