“Перед Вами в слитном строю под командованием Героев Советского Союза майора Гаврилова и полкового комиссара Фоминых проходит сводный батальон защитников Брестской крепости. В неравном бою против многих тысяч фашистских оккупантов, осыпаемые градом пуль, снарядов и бомб, с первых минут нашествия и в течение долгих шести дней они, истекая кровью, без еды и воды, с жесточайшей нехваткой медикаментов и боеприпасов, когда многие их товарищи уже погибли или сдались, они удерживали Восточныйфорт. Гибли но не сдавались. И они выжили и победили. Слава героям, товарищи”.

И площадь буквально ревела, откликаясь на представление очередных героев-победителей якобы непобедимого Рейха, так и не ставшего тысячелетним. Когда Левитан, комментируя проход отдельной эмигрантской колонны, описывал заслуги русских офицеров против фашистов в боях во Франции, Бельгии, Голландии, Югославии и Италии, площадь сначала настороженно замерла в молчании, но затем буквально взорвалась овациями, приветствуя людей, которые вопреки любым идеологическим разногласиям сумели сохранить верность своей Родине в дни нависшей над ней внешней угрозы.

А гром чеканных шагов пешего строя уже сменял гул проходящей военной техники. Проезжали грузовики с мотопехотой, трактора, тянущие пушки и гаубицы, их сменяли успевшие стать знаменитыми танки Т-34 и КВ. Следом за бронетехникой над Красной площадью на бреющем полете проносятся истребители, штурмовики и бомбардировщики советской авиации.

Но вот их пролет закончен. Десяток секунд тишины на площади и вновь голос Левитана летит над трибунами.

“А сейчас в параде примет участие боевая союзная техника, благодаря которой во многом отражение угрозы со стороны Германии оказалось столь быстрым и решительным”.

На площадь дружными двумя рядами выкатываются черные трехметровые шары, который вдруг под дружный многотысячный возглас удивления раскрываются, превращаясь внекое подобие страшных гигантских насекомых, сжимающих в руках неведомое оружие. И от этого грозного завораживающего зрелища веяло такой чуждостью, что люди буквально затаили дух. Лишь наиболее профессиональные корреспонденты быстро защелкали затворами фотоаппаратов и застрекотали камерами, стремясь не упустить ни единой детали этого невиданного зрелища.

“Перед Вами грозные боевые машины, которые всего в составе десяти единиц смогли полностью уничтожить части сразу двух гитлеровских танковых дивизий и помогли советским частям освободить захваченный врагом город Острог”, -снова гремит из наушников Левитан.

Не успел пройти шок от увиденных монстров, как над Красной площадью неспешно, как на замедленной съемке появляются невообразимые летательные аппараты. Их черный цвет, непривычные формы, да и сам принцип полета завораживают. Торчащие во все стороны орудия турелей, отдаленно смахивающие формой на корабельные орудийные башни, недвусмысленно говорят о военном характере проплывающих аппаратов. И еще больше шокируют крупные яркие эмблемы на их бортах, вызывающие оторопь несовместимостью своих деталей.

“Именно данным летательным аппаратам фашисты обязаны потерей передовых частей сразу двух танковых групп под Минском. Благодаря их своевременному вмешательству советским частям удалось предотвратить захват и уничтожение столицы Советской Белоруссии — города-героя Минска”.Только уверенный голос Левитана в эти мгновения примиряет собравшиеся тысячи людей с фантастической картинкой перед глазами. И во всех этих глазах всего один вопрос: “Кто этот непонятный, но столь грозный союзник”. В эти минуты изо всех людей, присутствующих на Параде, лишь Сталин, Берия и Иван взирали на все относительно спокойно. Вождь, пряча довольную улыбку в знаменитые усы, более внимательно рассматривал не технику, а стоящих на трибуне откровенно шокированных руководителей партии, государства и армии. Даже те, кто в тот памятный день находился на совещании в Наркомате обороны, были до мокрых подштанников впечатлены увиденной мощью. Даже присутствие на трибуне рядом со Сталиным Деникина, еще вчера невозможное даже в ночных кошмарах, производило на порядок меньшее впечатление. То один, то другой пытался хоть что-то выяснить у Берии, но тот только отмахивался, шепотом объясняя, что всю информацию страждущие товарищи получат сегодня же на приеме в Кремле. И перемигивающиеся удивленными донельзя и непонимающими взглядами советские руководители и военачальники резко обострившимся чутьем ощущали: “Грянет гром”.

И гром грянул.