— Эй, ты что, ты что. Без меня тебе никак не справиться. Я полезный. К тому же ты забыл, это я тебя спас. Да и заскучаешь ты без меня в одиночестве. Знаешь, что это такое, когда тысячи лет не с кем словом перемолвиться?

— Ладно живи, полезный. Я пошел есть, а то кишки сейчас друг друга съедят. А ты рассказывай и показывай, что ты со мной творил, садюга.

Еда исчезала в желудке с неимоверной скоростью, которая ограничивалась только производительностью синтезатора. Иван ел и ел, но чувство сытости никак не наступало. Но что еще более странно, он совершенно не ощущал съеденного. Как будто оно мгновенно исчезает в ядерной топке, не заполняя желудок. Роб объяснил, что модифицированное тело еще не полностью закончило перестройку и ему требуется строительный материал. Наконец Иван немного пришел в себя и стал способен воспринимать информацию. То, что показал ему Роб, поражало. Нет, не так, это было невозможно, но это было. Висящий передо обалдевшим Зориным голоэкран демонстрировал все этапы надругательства над его бедной тушкой. В красках и схемах. И, разумеется, в многократно ускоренном темпе, что Ивана вполне устраивало. Переживать пусть и зрительно еще раз все, что прочувствовал на протяжении трех недель, не тянуло совершенно.

Вот он укладывается в капсулу и засыпает. На схеме четко видно угасание активности мозга. Вот в основании черепа делается микроразрез, куда тонкий манипулятор капсулы вставляет горошинку симбионта.

Некоторое время ничего не происходит, затем горошинка в голове начинает набухать и прорастать в мозг тонкими нитями. Так опять происходит довольно долго, нити, утолщаясь и уже больше становясь похожими на щупальца из симбионта, разрастаются и начинают опутывать мозг внутри и снаружи. И вдруг одно из щупалец дотрагивается до небольшой внутренней области мозга в самом его центре. Миг, и все резко меняется. Эта область буквально вспухает, а затем начинает реально пожирать симбионт и всевыращенные им щупальца. Теперь уже из этого центра исходят новые ростки, которые добираются до симбионта и съедают его прямо на глазах. При этом ранее отращенные симбионтом нити никуда не деваются, они становятся частью новой выращенной мозгом Ивана системы каналов. Снова небольшой период затишья, а затем весь мозг приходит в движение. Он начинает расти как на дрожжах, делиться и уплотняться одновременно. Один за другим возникают и обособляются какие-то зоны, между ними возникают многочисленные каналы, связывающие всю структуру воедино. Наконец все успокаивается, и наступает новая пауза. Но вот период покоя закончен, новые щупальца из центра мозга устремляются вдоль позвоночника, поглощая и трансформируя уже спинной мозг. В некоторых местах щупальца выходят за рамки позвоночного столба и формируют какие-то нервные узлы уже в теле. Еще дальше из этих узлов многочисленные нити протягиваются по всему телу, сначала вдоль периферии нервных клеток, а затем и многократно умножая их количество. Если в начале процесса тело виделось тусклым фоном с едва заметными нитями нервных каналов, то теперь все тело сияет плотным коконом. Но и это еще не финал. Один за другим изменениям начинают подвергаться скелет и внутренние органы. Их ткань тоже уплотняется, становится ощутимо прочнее и толще. Потом фокус изображения явно переключается на мышечную массу. Она прямо на глазах начинает набухать и в разы увеличиваться в размере. Но затем как будто под мощным давлением объем начинает сокращаться, увеличивая при этом плотность, о чем прямо говорит увеличение интенсивности свечения. Мышцы вновь приобретают привычные объемные очертания, но теперь они на порядок плотнее. Следом приходит черед кожного покрова. Здесь процесс повторяется практически аналогично. Сначала кратное увеличение толщины, затем мощное сжатие и возвращение к прежним внешним параметрам, но на другом уровне плотности. Да о его кожу теперь сигареты тушить можно, ни хрена не почувствует. Да и прострелить такую шкурку будет не просто, разве что из крупного калибра. Наконец и этот процесс подходит к концу и в заключение из центра мозга истекает святящаяся яркая волна, пробегающая по всему телу.

Самое удивительное, что просматривая все это на голоэкране, Иван четко понимает суть происходящих изменений. Да и память тела невольно напоминает ему о том, что это не просто кино, а происходившее именно с ним. Ощущения хоть по сравнению с тем, что было, и терпимые, но врагу не пожелаешь.

— Ну и что ты на это скажешь, Роб? Что это все значит? Симбионт не встал? Учти, второй раз я на эту пытку не подпишусь. И так чудом жив остался.

— С одной стороны, ты прав, Иван. Симбионт в привычном для Джоре виде не встал. И, думаю, вторая попытка, даже согласись ты на нее, не поможет. Но это не страшно, есть подозрение, что все функции симбионта тебе вполне доступны. Вот скажи, ты меня слышишь?

— Слышу, разумеется, и что?

— А то, что я говорю с тобой мысленно, а не вслух, а ты этого даже не ощущаешь.