Последнее, до чего добрался на планшете Сталин, были фильмы. Память у Ивана после столь своеобразного внедрения симбионта стала абсолютной. В итоге все фильмы, которые довелось ему смотреть в своей жизни, в результате процедуры ментоскопирования были переписаны на кристаллы и стали доступны для просмотра. А искины, немногоподкорректировав получившиеся информационные массивы и очистив их от ненужных шумов, смогли обеспечить вполне приемлемое качество этих образцов земного искусства. И уж совершенно точно для СССР начала 40-х годов эти фильмы стали недостижимой вершиной совершенства. Для начала Сталин просмотрел рекомендованную Иваном киноэпопею “Освобождение”, впечатлился и ужаснулся одновременно. Затем переключился на советские кинофильмы более позднего периода. Ему важно было понять, какой была жизнь в этой стране после его ухода. Как она менялась, какие думы волновали создателей фильмов, что они хотели донести до своих современников. Сталин и сейчас считал кино важнейшим ресурсом идеологической борьбы и культурного воспитания народа. А потому все фильмы смотрел очень пристрастно. И перед ним куда лучше, нежели из официальной документальной хроники, и политических материалов, изученных ранее, разворачивалась картина постепенного, но очень планомерного убийства первого в мире социалистического государства. И что очень ценно, это был взгляд изнутри, с позиции простых советских людей. Он видел, как постепенно, год за годом, менялось их мировоззрение. Как от мечтаний о покорении просторов космоса и научных открытиях люди все больше и больше замыкались в своем маленьком мирке материальных и бытовых проблем. Как все больше и больше ширилась пропасть между простым рабочим человеком и партийно-государственной верхушкой. Как на экране героев труда все больше сменяли герои-прощелыги, способные достать дефицитные товары, пробить себе льготы и так далее, одним словом умеющие “устроиться по жизни”. Особой болью резануло сердце, как воспринимали потомки его время и его личные усилия во главе государства. Какой изощренный ум мог настолько исказить действительность? Хотя он понимал и то, что не во всем потомки были не правы в своих жестоких оценках. Много допущено ошибок. И дорого они обошлись стране и народу. Но ведь было не только это. Ведь по сути все благополучие и спокойная уверенность в будущем, которая сквозила в людях до как минимум середины семидесятых годов, покоились именно на том, что создавали они сегодня. Как об этом можно было забыть? И тут же ловил себя на мысли о том, как они сами порой забывали все хорошее, что было до них еще в российской империи, выплескивая с водой из купели ребенка. Теперь он куда лучше понимал Ивана. Посмотрел Сталин и немало образчиков продукции Голливуда. В них его тоже в первую очередь волновал все тот же вопрос. Как и почему простой человек на Западе почувствовал себя более счастливым, чем советский человек. И как ему показалось, он нашел ответ на этот вопрос. И теперь он знал, что и как ему делать. В этом мире все будет иначе.

Немало возникало у Сталина и вопросов, которые хотелось бы уточнить. Он даже один раз позвонил, если так можно выразиться, Ивану, чтобы их задать. В итоге получилось очень интересно. На планшете достаточно быстро появились новые файлы с ответами на заданные вопросы, а также еще одна иконка, позволявшая задавать новые вопросы в автоматическом режиме.

Все эти дни, пока Сталин знакомился с информацией, полученной от потомка, никто из прочих руководителей не смог к нему прорваться, несмотря на огромное желание. Своей отточенной в бесконечных аппаратных боях интуицией все руководители государства остро ощущали, что именно в эти дни решается очень многое. И может быть даже в их собственной судьбе. А те, кто был свидетелями появления незнакомца в Наркомате обороны, прекрасно осознавали причины отстраненности Сталина. Осознавали и отчаянно боялись. Первым к Сталину сумел пробиться Берия, которому разведка донесла о панике, разгорающейся в окружении Гитлера. Случилось это на четвертый день в Кремле.

— А ты почему такой лентяй, Лаврентий, — ошарашил Сталин всесильного наркома, едва переступившего порог кабинета вождя. Отчего Берия чуть не споткнулся и застыл на полдороги к столу.

— Да ты проходи, проходи, присаживайся. И все же ответь. Вот знакомлюсь я с информацией нашего потомка и вижу. Лаврентий Павлович, лучший менеджер всех времен и народов. Отвечал за то, руководил этим, обеспечивал то, се, пятое, десятое. И ведь со всем блестяще справлялся. А что на деле?

Берия после этих слов немного расслабился, сразу бить не будут, да и тон Сталина был скорее веселым и даже задорным. Давно он Хозяина таким бодрым не видел.

— Расслабься Лаврентий, ничего плохого про тебя наш потомок не поведал. Очень даже уважительно он к тебе относится. Да и объективная информация из будущего говорит о том же. Одна у тебя беда. Не политик ты. Управленец и организатор замечательный. А вот с политикой у тебя плохо. Хлопнул тебя Хрущев почти сразу же после моей смерти. Вот такие пироги.

— Этот клоун?