— В экстранете написано, — вклинилась кварианка, — что неудачный первый интимный опыт может негативно повлиять на развитие отношений пары, а в случае Зелены, на всю её жизнь.

— Вы все е. анулись со своей ё. лей, — резюмировал жрец Ктулху, — о Древнейший, за что мне это? — спросил он у невидимых звёзд. — Х. й с вами, а ты, — «секс-репетитор» повернулся к Лем, — отработаешь наглядным пособием, раз влезла. Значит, личного опыта в растлении девственниц у меня нет, но теория говорит вот что. НЕЧЕГО ЛЕЗТЬ ХЕРОМ В НЕЖНОЕ ТЕЛО БЕЗ РАЗОГРЕВА, ДЕБИЛ! — заорал он на лешего, отчего тот отшатнулся и стукнулся затылком о стену.

— Ой! — пискнула кварианка, так как киборг поймал её за шкирку пижамы-скафандрика.

— Сначала попробуйте друг друга нежно, аккуратно, целовать. С засосами в губы не торопитесь — никуда не уйдёт. — продолжил он лекцию. — Есть лицо, щёчки, скулы, подбородок, — внутри мужик выпадал в осадок от сюрреализма происходящего, — потом шейка, ключицы — он коснулся нужных мест на «модели,» от чего та вздрогнула. — Леший, к соскам, раньше времени не лезь, они, как правило чувствительные, порой слишком. Можно вокруг, — он показал, примерно, где, и кварианка втянула воздух, а киборг толкнул «пособие» на кровать. — Целовать и гладить, — повторил Щитт, — тело, ноги, живот… Вернуться к лицу. Когда снова захочется засадить… даже не вздумай. У девочки первый раз. Может быть очень сложно кончить, — «б. я, не могу поверить что я вё это говорю,» про себя по думал он.

— А что делать? — спросил Леший.

— Лизать, что ещё, — мужик слегка раздвинул ноги кварианки, — целуй, аккуратно, медленно. Дыши носом и работай языком. Клитор, если ты не знаешь, находится над уретрой, так что вперёд и до победы. Язык у тебя устать не должен, так как ты п. здобол ещё тот, но если вдруг, то превозмогай, до климакса, — киборг сел рядом с Лем и прикрыл её сокровенное ладонью, — и только потом, можешь нежно поцеловать свою синту и аккуратно в неё войти.

Кварианка вдруг сжала ноги, схватилась за руку Шницеля, задрожала, изогнулась и издала громкий стон.

— В первый раз может быть очень сложно кончить? — переспросила Зелена.

— Б.я… растерялся ктулхуист, — я же ничего и не… — а потом подумал… и осознал, что он только что сотворил со влюблённым в него подростком. — Я — долбо.б. Когда эта х. йня дойдёт до Телы, сами объяснять будете. Лазурец. Идите все на х. й, чтоб меня Карна кроганским дилдаком без вазелина отодрала. Лем, прости… — после чего встал, ещё раз стукнулся лбом об косяк, в котором что-то хрустнуло и поплёлся обратно к себе.

Было стыдно. Было очень стыдно. Хуже могло быть лишь только если бы он действительно трахнул малолетнего инженера. Воображение спелось с паранойей и рисовала картины то отбытия кварианки на Кочующий Фтот, то эпического срача с лучшей подругой, то вообще, расставания с его асари. Дойдя до кухни, мужик забрался в морозилку, где хранилась бутылка ринкола для чрезвычайных ситуаций и залпом выжрал её. Кроганское пойло обожгло нервы рта и вжарило по мозгам, сквозь фильтры синтетического тела. Шницель крякнул, швырнул пустую ёмкость в мойку, где она благополучно разбилась, шатаясь доковылял до спальни и бухнулся в постель.

— Капитан…

— Ой б. я! — снова, только что отключившийся киборг дёрнулся и долбанул башкой об изголовье. Усиленная после партера с матриархом-культуристкой кровать выдержала. — Лемка, извини, ищ-шо раз. Честно, даже не престалял, шо тя так проберёт, нах, — он зевнул.

— Я не обижаюсь, капитан, — шепнула она. — А вы меня совсем-совсем не любите?

— Кона-а, — простонал киборг, всё ещё пребывая под властью дозы, что свалила бы с ног недостаточно матёрого ящера, — честное слово, было бы на тебя плевать, то я не чувствовал бы себя таким конченным м. даком, е. ать меня в ср. ку. Ты хорошая, и заслуживаешь в жизни счастья, а не долбо. ба ксеноса, который к тому же по уши втрескался в асари. Ты, вообще, классная и кавайная, так бы и тискал каждый день, — сказал он заплетающимся языком. — Хочешь, мы тебе Кал’Ригара окрутим? Там, с. ка, такие плечи, Аленко бы слюнями захлебнулся, п. дор гнойный. И вообще, иди спать, ради всего святого, я тя лблу, как… — Ринкол, наконец, превозмог сопротивление человеческого мозга, и Щитт захрапел.

— Я тебя люблю, Алекс, — прошептала девушка улетевшему в дали забытья человеку, нежно погладила по голове и задержала руку на щеке. Сердце кольнуло от появившейся на спящем лице улыбки.

Лем тихо вышла и направилась к себе, где её ждали подруга с котёнком.

***