— Твоя жизнь, Ингвар, мне не безразлична, — покачала головой Ульрика. — Но я понимаю, что ты никогда в это не поверишь. Переубедить тебя будет сложно, и, если даже получится, то далеко не сразу. Извини, я так расстроилась из-за этого гребаного поединка, что забыла о том, что твое доверие надо еще заслужить, а это отнюдь не быстрая история и нелегкая задача. Я перепрыгнула через две или три ступени, и, как результат, в очередной раз, нарушила данное тебе слово. Извини, я постараюсь не забывать, что мы действуем в рамках соглашения, условия которого я приняла добровольно.

— Ладно, тогда, — кивнул Бармин, разозлившийся отчего-то еще больше, чем прежде.

— Договорились, — добавил, направляясь в гардеробную, чтобы взять пальто и шляпу. — Я прогуляюсь немного. Может быть, зайду в какой-нибудь местный бар. Так что не жди меня, пожалуйста, и ложись спать.

— Ты собираешься уйти из дома в первую брачную ночь? — опешила новоиспеченная супруга.

— Ну, коли ты не нашла ничего лучше, чем читать мне перед сном нотации, — пожал плечами Ингвар, — отчего бы мне не выйти погулять?

— Но я же извинилась!

— Так я тоже извиняюсь, — бросил Бармин через плечо. — Извини!

— Когда тебя увидят выходящим из дворца…

— Не беспокойся, — успокоил он Ульрику, снимая пальто с вешалки-плечиков, — не увидят. Я сразу перейду в центр города. Мне лишние разговоры тоже не нужны.

— Отсюда невозможно открыть портал…

— Уверена, что я не смогу прыгнуть? — спросил Бармин из гардеробной.

— Не уверена, — упавшим голосом сообщила женщина. По-видимому, с ней случилось именно то, о чем в свое время предупреждал ее Бармин. Она забыла, кто в доме хозяин, а сейчас вспомнила и не знала теперь, что с этим делать.

— Ингвар! — она подошла к двери в гардеробную и решительно встала перед ним на колени. — Извини! Извини, что испортила нам первую брачную ночь. Я компенсирую! Только не уходи!

— Я с тобой сегодня все равно спать не буду, — твердо ответил Ингвар. — Поэтому лучше мне действительно пойти погулять. А то ведь окончательно разругаемся!

— Представляешь, что будет, если тебя кто-нибудь узнает? — спросила, не поднимаясь с колен, Ульрика.

— Об этом я не подумал, — поморщился Бармин. — Твоя правда, Рикке. Тогда, пойду посмотрю телевизор.

— Не надо, пожалуйста! — попросила женщина, отслеживая Бармина поворотом головы. — Поговори со мной!

— О чем? О моем плохом поведении?

— Я извинилась!

— Спасибо, — кивнул Бармин. — Мне сразу стало значительно легче.

— Я серьезно! — Похоже, Ульрика разом утратила все свое хладнокровие. Судя по всему, она была уже не рада, что влезла со своим неуместным здесь и сейчас «Фе». Но сделанного не воротишь, и время не повернуть вспять. В тот момент она считала, что поступает правильно и в рамках существующего соглашения, но ошиблась, и сама теперь это понимала. Не знала только, что теперь с этим пониманием делать.

— Я тоже серьезен, — Бармин остановился недалеко от стоящей на коленях женщины и покачал головой. — Это не дело, Рикке. Встань с колен, смотреть противно. Да и ты мне этого потом никогда не забудешь.

— Забуду!

— Не ври самой себе! — остановил ее Бармин и протянул руку. — Вставай! Пойдем в гостиную. Хочешь говорить, поговорим.

Он знал, что это пустое занятие, но ругаться не хотелось. Если кого и винить в том, что произошло и еще не раз будет происходить в будущем, то только себя самого. Надо было сразу послать куда подальше приблудного дядюшку графа Виктора фон Валлен. Но повелся на посулы и подставился, как ребенок. Напредумывал себе всякого разного, да еще Марена влезла со своими советами. А принцесса, что ж… У нее свой интерес, и она та еще интриганка! Она, и в самом деле, обвела его вокруг пальца, как мальчишку, и еще ее братец король, разыгравший всю пьесу по заранее написанным нотам. Но теперь поздно стенать: дело сделано, он женился и надо срочно решать, что делать дальше. Он же мало, что женился на этой женщине, но и обещал взять ее с собой в Усть-Углу. То есть, придется теперь терпеть ее рядом с собой еще и там.

«Придется договариваться, — тяжело вздохнув, решил Бармин. — Надо, потому что… Потому что просто некуда деваться!»

Между тем, Ульрика все-таки поднялась с колен и пошла вслед за Барминым в гостиную. Села в кресло, повинуясь его жесту и уставилась на него своими потемневшими к ночи зелеными глазами.

— Хотела говорить, говори! — Бармин подошел к бару, осмотрел бутылки, взял одну, прочел надпись на этикетке. Оказалось, кальвадос из Пэй д'Ож. Ни название напитка, — Boulard, — ни название местности ничего Ингвару не говорили. Не знал их и Бармин. Он в своей прошлой жизни, вообще, пил кальвадос считанные разы.

«Сорок градусов… Как водка… Пусть будет кальвадос. Водка — это слишком ожидаемо».

— Тебе что-нибудь налить? — спросил, не оборачиваясь.

— Того же, что и себе.

— Я буду пить кальвадос, он крепкий, если что.