Глава 2 (2)

2. Третье — шестое декабря 1983 года

Празднества в Гетеборге продолжались еще долгих пять дней, и Бармин все это время вел себя в высшей степени безукоризненно. Ему было скучно и неинтересно, — за исключением одного весьма любопытного эпизода, — но Ингвар улыбался и демонстрировал великолепное настроение, а временами даже род довольства и некое, ничем не омраченное благодушие, которое, по общему мнению, присуще счастливым молодоженам. Впрочем, ни Марию, ни Варвару с Ольгой он обмануть этим не смог. Все трое все поняли, — а что не поняли, о том догадались, — но, учитывая место, время и обстоятельства, деликатно промолчали. Во всяком случае, ему они ничего не сказали, но кронпринцессе, улучив момент, по голове, похоже, все-таки настучали. Испортили новоиспеченной княгине Острожской настроение так, что даже Бармин, не особо приглядывавшийся к своей «немолодой» супруге, что-то такое в ее поведении заметил. Однако и сам ни о чем спрашивать не стал ни ее, ни своих верных боевых подруг. Захотят — сами расскажут, а не захотят — так тому и быть.

В общем, он вел себя так, как должно, но с Ульрикой принципиально не спал. Крепко на нее обиделся и считал себя в своем праве. Она, правда, пару раз пробовала начать, — тем более, что физически они находились по ночам в одной спальне и в одной постели, — но Бармин был непреклонен и на провокации не поддавался. Терпел, хотя, видят боги, секса хотелось так, что, как говорилось в старом анекдоте, даже челюсти от желания сводило. Но, тем не менее, он от своих принципов решил не отказываться и принятого решения менять не стал. Был с молодой женой вежлив и обходителен, — и не только на людях, но и наедине, — никаких претензий больше не выдвигал, тем более, не высказывал, ни на что не жаловался, хотя ему в королевском дворце отнюдь не все нравилось, если не сказать больше. Однако при всем при том на сближение с Ульрикой Катериной принципиально не шел. И в конце концов, она кое-что начала по-видимому понимать и, сообразив, что это не дешевая размолвка и не детское надувание губ, а серьезный кризис, расстроилась уже по-настоящему.

Судя по всему, в начале партии принцесса ошибочно полагала, что, если будет с Ингваром демонстративно добра и корректна, поглядывая на него время от времени как бы снизу-вверх, — то есть так, как он, якобы, хотел, — да еще и даст ему, наконец, как-нибудь эдак или, на худой конец, возьмет, картинно встав перед ним на колени, — предварительно избавившись от скрывающей ее прелести одежды, — юноша поплывет, «вкурит благодати» и все вернется на круги своя. Но не тут-то было, поскольку не на того напала. Бармин вспомнил, кто он есть в обоих своих ипостасях, прошлой и нынешней, и твердо решил, что идти ей навстречу больше не будет. Мяч на ее стороне поля, ей теперь и предстоит доказывать «супругу и господину» серьезность своих намерений.

Так монотонно и, по большому счету, бессмысленно прошли все пять дней до их возвращения в Усть-Углу, и лишь один эпизод выбивался, — причем самым драматическим образом, — из этих, ничем не примечательных условно праздничных дней. Третьего декабря, устав от рутины королевских буден, Бармин высказал желание посетить Роннебю слот. Впрочем, ни у герцогини Сконе, ни у ее венценосного брата эта идея особого энтузиазма не вызвала, но и отказать в эдакой безделице они Ингвару не могли. Слишком опасным в случае возражений мог оказаться крен лодки. Так и перевернуться немудрено, тем более в условиях так и не разрешенного кризиса в отношениях молодоженов, о чем новоиспеченный король наверняка уже был осведомлен. Поэтому, немного поколебавшись, венценосец все-таки дал «добро», и семья Менгденов отправилась на конвертоплане в древний замок, построенный, о чем знали только Ульрика с Ингваром, над «Горячей скалой» — Источника семьи Стенкилей.

Сам городок Роннебю оказался небольшим, но, как и все населенные пункты в Швеции, аккуратным и буквально вылизанным до идеальной чистоты. Невысокие, по большей части, старинные каменные дома под черепичными крышами, кое-где беленые или украшенные деревянными вставками, мощеные камнем улицы и асфальтированные дороги, много зелени, — деревьев, кустов и газонов с цветочными клумбами, — и огромный парк Бруннспаркен, являющийся, по словам Ульрики, одним из трех или четырех лучших парков Европы. Ну и, наконец, королевский замок Роннебю слот. Тяжеловесный, темно-серый, имеющий, — несмотря на все перестройки XVII–XVIII веков, — все характерные черты раннесредневековой феодальной крепости, построенной в эпоху правления Магнуса Ласкового.

«Неплохое местечко, чтобы встретить старость…» — мысленно сыронизировал Бармин, рассматривая замок через иллюминатор конвертоплана.