Смотри! — предложила богиня, и перед Барминым возникла парящая в воздухе деревянная полка, на которой в ряд были расставлены четыре сундучка. Размер у них был одинаковый, но они отличались друг от друга возрастом, — это как-то угадывалось само по себе, — и отделкой. Первый слева был старше других, инкрустирован моржовой костью и украшен потемневшими от времени золотыми зверями и птицами, но не реальными, а пришедшими прямиком из легенд и преданий седой старины: виверна и птица сирин, левиафан и Фафнир, и множество других зверей, которых Бармин не смог опознать.

Тринадцатый век, — прокомментировала богиня, явно знавшая, на что смотрит сейчас Ингвар. — «Спуд» Магни Менгдена. Между прочим, самый большой из всех. Если откроешь, подрастешь сразу до двадцать шестого ранга.

— Ты знаешь мой ранг? — удивился Бармин.

Двадцать второй.

— Почему же ты мне ничего об этом не сказала? — поинтересовался Ингвар, давно подозревавший, что Марена себе на уме, и никогда не говорит ему всей правды.

Ты не спрашивал, — последовал короткий ответ.

— Про «спуды» я тебя тоже не спрашивал, — кивнул Ингвар, — и никогда не спросил бы, ведь я про них просто не знал.

Теперь знаешь, — сказала богиня и явно хотела уже перейти к следующим сундучкам. Однако, Бармин твердо решил открыть именно тот «спуд», про который рассказал ему дед.

Он твой! — прочтя его мысли, согласилась богиня. — Владей!

Бармин не взялся бы объяснить словами, что именно он почувствовал в этот момент, но по ощущениям его, словно бы вывернули наизнанку, а затем перекрутили раз двадцать в стиральной машине, да не пустой, а до упора заполненной горячей водой и мыльной пеной. После чего у него взяло едва ли не сорок минут отдышаться и более или менее прийти в себя. Про время он узнал только благодаря часам, и ничего вспомнить об этом кратком отрезке своей жизни толком не мог.

Двадцать пятый ранг, — констатировала так и не появившаяся в алтарном зале Марена. — И «Шесть Первых Умений» в придачу.

— Шесть умений? — переспросил Бармин.

Прочтешь в книге рода, — остановила его богиня. — А сейчас мне пора уходить…

Сказала и ушла. Бармин как-то сразу почувствовал, что алтарный зал опустел, и кроме него здесь больше никого нет. Марина откликнулась на его зов, пришла и выполнила его просьбу. Остальное предстояло сделать самому, и прежде всего, Ингвару следовало посмотреть на тайную сокровищницу, спрятанную неподалеку от тайного алтаря богини. Проход туда, к слову сказать, открылся в противоположной от входа в алтарный зал стене. Узкий и низкий, он вел куда-то в молочную белизну, заливавшую пространство прямо за ним. Это явно был какой-то магический эффект, но, кажется, Бармин о таком даже не слышал. Впрочем, он пребывал в этом мире и в этом теле всего лишь немногим меньше года и не успел приобрести всех знаний, необходимых колдуну и владетельному графу. Хотя теперь его, наверное, следовало называть князем, но Ингвар к этому титулу еще не привык, ему и графский-то все еще «жал в плечах и давил на голову».

Он обогнул алтарный камень, с которого как-то нечувствительно исчезли и тушка зверька, и горстка серебра, пересек зал и, не чувствуя опасности, прошел через узкий проход. При его росте и габаритах сделать это оказалось совсем непросто, но он справился. А за проходом и пеленой молочного сияния нашлась еще одна пещера. Этот зал был меньше Алтарного, но, как и тот, поражал отсутствием пыли и влажности, и к тому же был освещен. Стены, пол и потолок слабо светились, но, по совокупности, этого желтоватого свечения вполне хватало для того, чтобы читать или писать. Впрочем, писать Бармин не собирался, а вот почитать хотел, поскольку ради той единственной книги, что лежала на пюпитре из темного дерева, он сегодня сюда и пришел. Однако, прежде чем обратиться к «Родовой книге Менгденов», Ингвар решил рассмотреть другие находящиеся в пещере вещи, и, следует сказать, здесь было на что посмотреть. На длинных деревянных полках, закрепленных прямо на грубо обработанной каменной стене, лежало и стояло довольно много предметов, буквально притягивающих к себе внимание Бармина. Но не только. Магия этого места была такова, что стоило взгляду остановиться на чем-нибудь определенном, как ты тут же узнавал, что это такое и отчего оказалось именно в этой тайной сокровищнице: