Все это Бармин узнал из «Родовой книги Менгденов». Там, вообще, много чего было написано о всяком и разном, и вот что ценно — это было именно систематическое описание стихийной магии. Все другие записи, с которыми в тайных архивах рода успел уже ознакомиться Ингвар, были сродни заметкам профессионального физика, которому нет надобности объяснять базовые понятия и прочее все в том же духе. Многое из этого Бармин все-таки понимал, но только потому что и сам уже в той или иной степени владел этим типом колдовства. Однако, как теперь выяснилось, многое из этого он понимал неверно и использовал неправильно, а значит, и неэффективно, поскольку попросту не имел систематического образования. Теперь же, по прочтении первой части содержащегося в книге текста, он стал понимать многие вещи совсем не так, как прежде. Новое знание расширяло перспективу и давало Бармину инструменты для продвижения вперед. Но это же знание заставило его снова вернуться к своей собственной истории и посмотреть на нее, если и не новыми глазами, то уж точно под другим углом зрения.

Был ли отрок Ингвар одаренным по праву крови? Скорее всего, так все и обстояло, но вот ответить на следующий вопрос, — когда открылся его Дар, — Бармин уже не мог. Впрочем, кое-что он про это все-таки знал. Ингвара никто ничему не учил. Некому было, поскольку на осужденных магов накладывалось заклятие «демобилизации», и они лишались магии. И специфических книг на острове не было тоже. Поэтому не факт, что его Дар, — имея в виду Бармина, вселившегося в Ингвара, — проснулся бы и стал развиваться, не попадись Игорю Викентиевичу чемодан с «горячими» камнями. По-видимому, чтобы дать толчок к развитию Силы, нужен внешний фактор. И это уже не просто предположение. Пример Варвары указывает скорее на правило, чем на исключение из правил. И вот теперь это: «спуд», открытие которого резко увеличило силу его собственного Дара, и «Шесть Первых Умений», перешедших к Бармину вместе с заемной Силой.

Из шести умений ни одно не являлось атакующим, а вот защитных было целых два: Большой и Малый Щит. В тексте их называли так же «скутумом» и «баклером»[4], и в этом действительно был заключен определенный смысл, поскольку «Большой щит» был практически стационарным. Выставив его, двигаться становилось крайне затруднительно, но зато этот щит можно было растягивать вширь и вверх насколько хватит сил, то есть, чем сильнее маг, тем большего размера щит он мог выставить, хотя верно и другое — чем меньше щит по площади, тем он крепче. Баклер же являлся, можно сказать, мобильным щитом и всегда возникал на не доминантной, то есть не ведущей руке. Он был мал по площади, но зато им можно было парировать довольно сильные атакующие заклятия.

Два других умения, на взгляд Бармина, относились к высшей магии, но он был неуч — самородок и самоучка, — и не ему судить, что просто, а что, напротив, сложно. Да, и вообще, дареному коню в зубы не смотрят, а техники ему, и в самом деле, достались зачетные: способность открывать порталы, — «Ну, наконец-то я буду, как все!» — и «ключ» к классической магии, открывший ему доступ к тому таинственному «Средоточию», которое позволяло генерировать в себе магию классического типа и манипулировать ею, овеществляя заклятия всех возможных видов. Разумеется, это не делало его сильным магом. Слабым, если по совести, тоже. Но зато Бармин получил возможность развивать этот нежданный Дар. Теперь точно так же, как Варвара обладала доступом к двум разным формам Силы, Ингвар тоже мог стать магом «удвоенных способностей» — что случалось, как ни странно, только среди стихийных колдунов. Так что относить это умение к высшей магии или, напротив, к базисным техникам, во всяком случае, для стихийных магов — вопрос, скорее, риторический, чем сущностный.

И, наконец, еще два по-настоящему базовых умения: способность к концентрации внимания и его распределению, ну или расщеплению, если говорить другими словами. И вот что любопытно: Бармин все это уже умел. Знал, как настроиться на волшбу и сконцентрировать на ней внимание, умел он так же распределять внимание, то есть творить два или даже три колдовства одновременно. Но делал это, — в свете нового знания, — что называется, через жопу. Сложно, энергозатратно и никак не оптимально. А умения-то на поверку оказались простыми, как хлеб и вода, но с самоучками такое случается сплошь и рядом. Повторное открытие Америки или изобретение велосипеда — это ведь не единичные случаи, это горькая правда жизни.