В общем, Бармин получил в тот день довольно-таки дорогой подарок, — увеличение личной силы едва ли не на три ранга и одномоментное приобретение принципиально значимых умений, — и удивлялся в этой связи только тому, отчего Марена ничего об этом не рассказывала прежде. Скорее всего, у нее имелись свои резоны, чтобы не спешить одаривать Ингвара сверх меры и здравого смысла. Например, чтобы «не избаловать мальца». Выглядело достаточно разумно и убедительно, и все равно было жаль, что это все пришло к нему только сейчас. Во время войны с Союзной ратью кое-что из этого ему бы точно не помешало, но прошлое уже не вернуть, и жалеть о несделанном неразумно. Тем более, что разумом прожившего жизнь человека Бармин понимал, что получать незаслуженные блага вредно и даже опасно. Сам он всю жизнь трудился, — учился, работал, преодолевал, — и все, чего, в конечном счете, добивался, было его собственным. За ним никогда не стояли богатые родители, высокопоставленные родственники и «райком с обкомом». С потом и кровью писал и защищал диссертации, строил карьеру, — два раза, между прочим, и оба раза успешно, — выгуливал девушку, ставшую ему женой и так далее и тому подобное. Здесь же, в этом новом мире, он многое получил сразу вдруг: по праву рождения, по праву сильного, имея в виду, прежде всего, его мощный стихийный Дар, и, наконец, по праву отмеченного богиней. И все это, не говоря уже, о внешности, интеллекте и огромной физической силе, что в значительной мере зависит от ее величества генетики.

Дары и «плюшки» буквальным образом сыпались на Игоря Викентиевича, как из рога изобилия. В кустах прятались белые и красные рояли и даже целые симфонические оркестры. Женщины влюблялись в него, привлеченные немереной харизмой Ингвара Менгдена, и смерть до сих пор обходила его стороной, хотя возможностей свернуть себе шею было все-таки более чем достаточно. И, соответственно, возникал важный, можно сказать, концептуальный вопрос: сожалел ли Бармин о такой щедрости судьбы? И ответ был под стать вопросу: разумеется, нет! С чего бы ему переживать на эту тему? Поэтому и отреагировал так болезненно на факт утайки от него богиней столь важной информации, как существование «тайного тайника» и содержимом этой невероятной сокровищницы. Ведь кроме того, что получил он сам, в руки Бармина попало теперь средство для усиления стихийного Дара Варвары. Два сильных стихийных мага в семье, — да еще таких, кто может оперировать и классической магией тоже, — это серьезный бонус и туз в рукаве. А ведь в заалтарной пещере кроме всего прочего хранились отнюдь не исторические реликвии. Все эти мечи и латные перчатки являлись серьезными боевыми артефактами, — по нынешней классификации это были артефакты трех классов: аз, буки и веди, — что представлялось более чем важным, в особенности, в свете угрозы надвигающейся мировой войны. Конечно, кое-что из этого было запрещено к применению, но, как говорится, на войне, как на войне, и ведь победителей не судят. Впрочем, и то правда, что все это еще предстояло изучить и освоить, но Бармин не сомневался: у него получится!

[1] Внутренними колониями в этом мире называются территории, непосредственно примыкающие к границам государства (например, восточная Сибирь, Северный Казахстан и Приморье), а внешними — колонии, находящиеся на других материках (в случае Великорусской империи это северо- и южноамериканские, африканские и азиатские колонии).

[2] Ин-кварто — два перегиба, на типографском листе размещаются 4 листа или 8 страниц. Форматом ин-кварто было издано большинство инкунабул.

[3] Эфир — тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии. Его синонимами были термины «пятая стихия» («пятый элемент»), «пятое тело», «пятая сущность» («квинтэссенция»).

[4] Скутум — ростовой (башенный) щит с центральной ручкой и умбоном.

Баклер — маленький, 20–40 см в диаметре, чаще всего металлический круглый щит. Был рассчитан, главным образом, в качестве вспомогательного оружия с мечом или шпагой. Держался за ручку с обратной стороны. Баклеры имели только одну рукоятку, которую воин сжимал в кулаке, из-за чего их называли «кулачными щитами».

Глава 7(1)

1. Двадцатое декабря 1983 года

Двадцатого с утра, Ингвар созвонился с мужем Варвары Петром, договорился с ним о встрече и сразу после завтрака отправился «переходом» в гости к сестре и зятю. С собой, как и накануне, он взял одну только Марию Полоцкую, но ничего никому объяснять по этому поводу опять-таки не стал. Он хозяин, ему и решать. И что характерно, никто из женщин даже не рыпнулся. Даже Ульрика Катерина проглотила, не поморщившись.

«А жизнь-то налаживается! — хмыкнул мысленно Бармин. — Только бы не было войны!»

«Но кто же нас спрашивает!» — зло добавил к прежним своим мыслям и, подхватив Марию на руки, перешел в замок Устье, как и договаривались, прямо во внутренний двор крепости.

Петр и Варвара встретили их на крыльце своего паласа. Крыльцо было не парадное, но и не служебное: приватное. Для себя, родичей и близких друзей. Ну а Менгдены Глинским-Севрюкам, слава богам, не только родичи, но и друзья, не говоря уже о том, что союзники. Могут заглянуть на огонек и без помпы, свои же люди. И говорили они между собой так, как можно говорить только в кругу близких людей.

— Скверная история! — подытожил свои мысли Петр, внимательно выслушав рассказ Ингвара и обдумав поведанные им неутешительные новости.

— Что будем делать? — тут же спросила Варвара, привычно исходившая из того, что Бармин явился к ним не с пустыми руками, а с идеями и планами «на сегодня, на завтра, а, возможно, и на послезавтра».

— Во-первых, не паниковать, — предложил Ингвар, по обыкновению, беря на себя роль лидера. — Во-вторых, готовиться. И начнем мы с переговоров. Вы, ребята, наверняка получили от Нестора Изяславовича приглашение на праздник. Ведь так?

— Так, — кивнул Петр, — но мы…

— Не хотели ехать, но поедем, — поняла Варвара, успевшая уловить общую идею. — Дарену отпустишь?