В лодке было невыносимо холодно. Ледяные морские брызги и капли дождя стекали за воротник, а пронизывающий ветер хлестал в лицо. Казалось, прошло много часов, прежде чем они добрались до скалы, где дядя Вернон, поскальзываясь и спотыкаясь, повел их к полуразрушенному жилищу.

Внутри было просто ужасно: воняло водорослями, ветер свистел через щели деревянных стен, а в камине было пусто и сыро. В лачуге было только две комнатки.

Припасами дяди Вернона оказались четыре банана и по одному пакетику чипсов на каждого. Он попытался разжечь огонь, но пустые пакеты из-под чипсов лишь чадили и сморщивались.

— Несколько тех писем не помешало бы, а? — весело спросил он.

Дядя пребывал в чрезвычайно хорошем расположении духа. Очевидно, он был уверен, что никто не сможет доставить сюда письма, особенно в шторм. Гарри про себя соглашался с ним, хотя эта мысль его совсем не радовала. Наступила ночь, и разразился обещанный шторм. Брызги от высоких волн ударялись о стены лачуги, а от свирепого ветра дребезжали грязные окна. Тётя Петуния нашла несколько заплесневелых одеял в соседней комнате и устроила Дадли постель на изъеденном молью диване. Они с дядей Верноном заняли шишковатую кровать в соседней комнате, а Гарри не оставалось ничего другого, как отыскать участок пола помягче и свернуться там под самым тонким и рваным одеялом.

Шторм продолжал набирать силу. Гарри никак не мог уснуть. Он дрожал и ворочался, пытаясь устроиться поудобнее. В желудке у него урчало от голода. Храп Дадли тонул в низких раскатах грома, впервые раздавшегося ближе к полуночи. Подсвеченный циферблат часов на свисающей с дивана жирной руке Дадли показывал, что через десять минут Гарри исполнится одиннадцать. Он лежал и наблюдал, как приближается его день рождения, думая о том, вспомнят ли вообще о нём Дёрсли, и гадая, где находится сейчас автор письма.

Оставалось пять минут. Гарри услышал, как снаружи хижины что-то скрипнуло. Он надеялся, что это не крыша собиралась обрушиться им на головы, — хотя, если бы она рухнула, может, ему стало бы потеплее? Четыре минуты… Может, когда они вернутся на Привит Драйв, в доме будет так много писем, что ему удастся как-нибудь стащить одно? Три минуты… Неужели это море с такой силой бьётся о скалы? И (две минуты…) что это за странный хруст? Кусок скалы свалился в море?

Одна минута — и ему будет одиннадцать. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… может, разбудить Дадли, ну, просто, чтобы насолить?… три… две… одна…

БУМ!

Вся лачуга затряслась, и Гарри резко сел на полу, уставившись на дверь. Кто-то был снаружи и стучался в дверь, чтобы его впустили.

БУМ! В дверь снова постучали. Дадли вздрогнул и проснулся.

— Где стреляют? — тупо спросил он.

Позади них раздался грохот, и в комнату ввалился дядя Вернон. В руках он держал винтовку — теперь всем стало ясно, что было в длинном тонком свёртке, который он взял с собой.

— Кто там? — закричал он. — Предупреждаю вас… я вооружен!

Настала тишина, а затем…

БА-БАХ!

В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом плашмя упала на пол.

На пороге стоял великан. Его лицо было почти полностью скрыто под огромной копной длинных косматых волос и ужасно спутанной бородой, но за ними можно было разглядеть его глаза, напоминавшие блестящие чёрные бусинки.

Великан протиснулся в лачугу, пригнувшись, так что его голова лишь слегка задевала потолок. Он наклонился, поднял дверь и с лёгкостью поставил её на место. Грохот шторма снаружи немного утих. Затем он повернулся к ним.

— Можно чашечку чая, а? Дорога была нелёгкой…

Он прошёл к дивану, где сидел окаменевший от страха Дадли.

— Эй, чурбан, подвинься, — сказал незнакомец.

Дадли взвизгнул и побежал прятаться за спину своей матери, которая, сжавшись от ужаса, стояла позади дяди Вернона.

— А вот и Гарри! — произнёс великан.

Гарри посмотрел в свирепое дикое тёмное лицо и заметил, что глаза-бусинки прищурились в улыбке.

— В прошлый раз, когда я тебя видел, ты был совсем ещё ребёнком, — произнёс великан. — Ты очень похож на папу, но глаза у тебя мамины.

Дядя Вернон издал странный скрипучий звук.

— Я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда, сэр! — сказал он. — Вы вломились без спросу!

— Да заткнись ты, Дёрсли, тупица, — сказал гигант, дотянулся через спинку дивана, вырвал винтовку из рук дяди Вернона, с лёгкостью завязал её в узел, будто она была резиновой, и бросил в угол комнаты.

Дядя Вернон снова издал странный звук, похожий на писк мышки, на которую наступили.