Гроб Миртл был стальным, что свидетельствовало о богатстве её родителей. Обычные граждане покупают гробы из ДСП, дешёвых пород древесины, а иногда, когда совсем нет денег, сжигают тела в крематории в прессованном картоне. Если бы Гарри не имел привычки на выходных смотреть телевизор допоздна, хрен бы когда узнал такую «полезную» информацию.

Ещё гроб был закрыт на навесной замок.

— Твои родители точно тебя любили? — уточнил Гарри.

— Ты это к чему? — не поняла Миртл.

— Запирать стальной гроб на замок — это зачем? — спросил её Гарри.

— Не знаю, — пожала Миртл плечами. — Откроешь?

— Алохомора, — взмахнул Гарри палочкой.

Сняв навесной замок, он глубоко вдохнул, так как уже чувствовал «аромат» и резко открыл покрытый ржавчиной гроб.

Внутри лежала засохшая мумия подросткового возраста Миртл. На ней было, некогда белое, платье, пропитанное засохшими продуктами гниения, а в руках её находились цветы, обратившиеся в прах от колыхания воздуха.

— Что дальше? — спросил Гарри.

Гробокопательство — это противоправное действие, за которое можно загреметь в детскую колонию.

«А зверское убийство добропорядочной, в глазах закона, семьи палашом — это вообще повод для смертной казни», — подумал Гарри. — «Хотя смертную казнь за убийство отменили в шестьдесят пятом году».

Гарри как-то листал уголовный кодекс, чисто для общего развития, поэтому доподлинно знал, что применение смертной казни сейчас юридически применимо только за пиратство, измену и мятеж. То есть, если такие, как тётя Гортензия и дядя Декстер, всё же начнут мятеж, их, по обычным английским законам, даже без введения режима чрезвычайного положения, могут казнить по решению суда. (1)

— Отойди, — попросила Миртл и подвинула Гарри.

Она прошла к основанию гроба и аккуратно легла в своё тело.

Сначала ничего не происходило, но затем в глаза Гарри ударила яркая вспышка ядовито-зелёного света. Прикрыв глаза рукой, он ждал, пока всё это прекратится.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Из-за яркого сияния ничего нельзя было разобрать, но, постепенно, сияние начало стихать.

— И-и-и-и…. вот она! — Гарри был рад увидеть Миртл в полностью материальном облике.

Миртл оглядела свои руки, ощупала тело от груди до ног, а затем подняла счастливый взгляд на Гарри.

— Спасибо тебе, Гар-р-р-и… — прошептала она и бросилась в объятия.

— Что, прямо здесь?! — удивился Гарри.

— А почему нет? — спросила Миртл.

//ГДР, г. Берлин, 24 сентября 1992 года//

Несмотря на разрушения и разруху после кратковременного, но очень ожесточённого, боя, в городе царила атмосфера воодушевления.

Недавно по всем каналам транслировали выступление Владимира Ильича Ленина, в котором он провозгласил очень скорое объединение народа Германии.

Западные германцы этому были не слишком сильно рады, так как это означало конец старой жизни, но их мнения сейчас никто не спрашивал.

Из-за военного положения никаких торжеств не предполагалось, но хорошие новости сейчас отмечали в большинстве восточногерманских семей.

Объединённые армии Восточного блока прорывают наспех выстраиваемую оборону НАТОвских сил и уже сейчас всем понятно, что противник оказался не готов. Слишком сильно понадеялся на свои ядерные удары.

Петунья не ожидала, что они на это пойдут, но Владимир Ильич, будто бы, даже не сомневался. Уровень его планирования поражал: он, в своём замысле, сильно полагался на то, что американцы нанесут удар. А если бы не ударили? Но Вождь был уверен, что противники дрогнут и не рискнут вновь вступать в эту головокружительную круговерть экономической войны. Особенно учитывая то, как сильно СССР интенсифицировал свою промышленность и успешно начал устранять свои главные недостатки. Социализм без слабых мест — это аргумент, который Западу просто нечем крыть. Только бить ракетами.

Лучше всего для Петуньи был бы медленный, но мирный переход стран Запада в состав Восточного блока. Не только идеологический, но и экономический. Всё это было реально, не рискни американцы пускать в ход последний довод сверхдержав…

С одной стороны, так было лучше для Ленина, который теперь имел моральное и силовое право диктовать западному миру свои ультиматумы, неисполнение которых теперь будет заканчиваться очень и очень плохо для слишком смелых и непокорных. Однополярный мир такой, какой он есть.

«PaxSovetica», — с усмешкой подумала Петунья.

Путешествие из Москвы в Берлин было осуществлено на реактивном истребителе. Истребители сейчас летают постоянно, время ведь военное, поэтому вражеской агентуре будет крайне сложно, практически невозможно, отследить персоналии, вылетавшие на конкретных самолётах.

Теперь, прибыв в Берлин, она должна сесть на малый винтовой самолёт и добраться до территории Франции.

Легенда её гласит, что она была с деловой поездкой в ФРГ, что будет подтверждено её работодателем, если возникнет такая необходимость, поэтому, когда начались боевые действия, оказалась среди беженцев.