Допросы проходили быстро. Нервничавшие маги не пускались в длинные расспросы — они спрашивали быстро и по делу. Ребята, помнившие о том, что им ничего не нужно было скрывать, говорили правду, и их версии событий никак не конфликтовали между собой. Они честно рассказывали о Гарри Блэке и его отце Сириусе; о том, как сражались с тёмными магами и победили их.

Как только в первый раз зашла речь об англичанах, скрывавшихся в Неверморе, волшебники, проводившие допрос и присутствовавший тут же президент, сморщились. Магический мир Англии находился на грани гражданской войны, и никому не хотелось, чтобы их проблемы влияли на Америку.

В то время, когда проходили допросы, маги занимались устранением ущерба, нанесённого в битве школе. Ученики с разинутыми ртами наблюдали за их работой. Оплавленный камень едва поддавался чарам, убрать последствия одного из самых разрушительных огненных заклятий было очень сложно. Но всё же возможно. Через несколько часов стены были точно такими же, как и до всех битв, фонтанчик наполнен свежей водой, лужайка восстановлена. Лишь обугленное дерево, растущее посреди двора, не поддавалось никакому воздействию, так что руководству школы просто посоветовали посадить новое.

К полудню волшебники начали уходить, трансгрессируя там, где в данный момент находились, наплевав на этикет, диктовавший, что надо сначала выйти из помещения.

— Что будет с Гарри и Сириусом? — задала вопрос Уэнсдей, сверкая чёрными глазами.

Один из мужчин, проводивших допрос, повернулся, окидывая девочку нечитаемым взглядом. Рядом находились старшие Аддамсы, а также Инид со своими родителями.

Аврор устало вздохнул и ответил:

— Их объявят в международный розыск. Как со стороны магов, так и магглов. Незаконное пересечение границы, террористическая деятельность. Насколько я знаю, в Англии они уже значатся как преступники.

— Но они хорошие! — недовольно воскликнула Инид, сжимая кулаки. Мать положила ей руку на плечо, пытаясь успокоить. — Их пытались убить, и они защищались!

— Не знаю насчёт мальчика, который выжил, но его крёстный, Сириус Блэк, убил двенадцать магглов, за что был посажен в Азкабан пожизненно. Он преступник и заслуживает наказание, — договорил аврор и исчез в трансгрессии.

— Вздор! — рыкнула Инид, выпуская когти. После первого обращения она ещё плохо контролировала собственное тело, а эмоции скакали, как на русских горках.

Когда маги полностью ушли из школы, на выход потянулись и старшие изгои, которые обсуждали между собой произошедшее.

На парковке, рядом с машиной, около которой молчаливым памятником застыл Ларч, Аддамсы прощались с дочерью. Впереди у учеников было еще несколько дней учебного процесса, но в целом все просто ждали оглашения результатов экзамена.

— Не припомню, чтобы в Неверморе было настолько многолюдно, — поглаживая усы, заметил Гомес.

— Большие проблемы или маленькие… Невермор остаётся Невермором, — произнесла Мортиша, ласково оглаживая воздух над щекой дочери.

— Mi corazón está contigo<footnote>(с испанского) — «Моё сердце с тобой».</footnote>, Уэнсдей. — Протиснувшись вперёд, отец мягко прижал к себе не сопротивляющуюся дочь и быстро отстранился, зная, что та не любила физический контакт.

— До встречи, наш маленький скорпиончик, — улыбнулась Мортиша, но не стала делать ничего более.

— Прощайте, мама, отец, — кивнула в ответ младшая Аддамс.

К вечеру на пороге школы показались первые полицейские. Они забрали забытую в одном из классов связанную Лорал Гейтс, которую все знали как Мэрилин Торнхилл. Никто из нормисов и словом не обмолвился о магах, огромном светящемся черепе с выползающей изо рта змеёй над школой или огненном волке, что взорвался в воздухе. Они ничего не помнили об этих случаях. Изгои, проинструктированные волшебниками, уже знали, что тех заставили «забыть» о том, что они видели ночью. Весь городок Джерико, встревоженный взрывами и непонятными черепами, к обеду следующего дня ничего об этом не помнил.

***

Спустя несколько дней экзаменов, когда родители должны были приезжать за своими детьми, Невермор был таким же, как и обычно. Казалось, что никаких магов никогда не появлялось, никто ни с кем не сражался — и всё было тип-топ. Но обгоревшее дерево так никто и не пересадил — лишь оно одно напоминало обо всём случившемся.

Родители забрали Уэнсдей одну из первых. Она ни с кем, кроме Инид, прощаться не стала, но никто на неё зла не держал: все знали её характер.

Бьянка стояла на балконе, наблюдая, как всё больше её знакомых и друзей покидали школу. В руках она держала большой бумажный пакет. Бьянка уличила момент, когда большинство учеников уже уехало, а все остальные столпились на парковке в ожидании своих родственников, и пошла в скрытое помещение своего неофициального общества.