Гарри ещё раз внимательно оглядел Ксавьера, особенно сильно его взгляд привлекли царапины на шее. На самом деле Гарри хоть и с самого начала подозревал Торпа в том, что он может быть монстром, но всё же сомневался в этом. Зачем ему держать столько собственных автопортретов, как рассказывала Аддамс? Зачем вредить самому себе, оставляя шрамы и давая тем самым зацепки? Что-то явно не сходилось между собой, но доморощенный сыщик в виде Уэнсдей, кажется, совсем уверовал в собственную теорию.

Гарри проболтал с Ксавьером ещё несколько минут. Говорили они, конечно же, об их общей подруге: оба были ей сильно недовольны, пусть и по разным причинам.

***

Ближе к девяти вечера изгои стали появляться в белой одежде в тематику бала. Ученики, как и учителя, веселились: всюду был смех и разговоры; играла музыка. Впрочем, далеко не все шли на танцы по разным причинам: некоторым это было просто неинтересно, другие находили более развлекательные занятия.

Кент придирчиво разглядывал себя в зеркале. Даже тут, в коридоре, изгой не был уверен в том, насколько хорошо выглядит. До этого он больше часа заставлял Гарри выступать в роли судьи, перемеряя буквально каждую свою вещь, которая была хоть отчасти белой. Он даже попросил у него достать свои вещи — вдруг что-то из них подошло бы ему. В ответ Кент услышал, что у Гарри нет белых вещей от слова совсем, за что тот вознаградил его сочувствующим взглядом.

К ним подошла симпатичная девушка, судя по глазам — сирена. Она уверенно перехватила Кента за руку, увлекая в зал, где начинался бал. Друг успел кинуть Гарри единственное «спасибо», прежде чем его утащили.

Мимо Гарри прошли Ксавьер с Бьянкой. Красавица блистала необычным серебряным платьем, блёстки которого были похожи на чешую, да и художник не отставал. Правда, оделся он попроще: в простой смокинг. Ребята перекинулись друг с другом парой слов. Барклай посетовала на то, что Гарри решил не идти на бал.

Когда Гарри всё же решил скрыться, дабы не слушать возмущение своих знакомых и однокурсников по поводу его отсутствия на танцах, его успела перехватить мисс Торнхилл. Рыжеволосая женщина была одета довольно симпатично — только её красные туфельки резко контрастировали на белом фоне.

Так же, как и остальные, преподавательница мягко пожурила Гарри за его решение никуда не идти, на что он лишь пожал плечами, внутренне раздражаясь; кажется, лишь самые ленивые ничего ему не сказали по этому поводу. Особенно сильно к нему приставал Кент, который весь вечер только и говорил о танцах.

Между тем веселье потихоньку разгоралось. Приглашённый DJ — некий МС Кровосос, чьё имя звучало забавно, если не знать о том, что он вампир — нагонял шум, врубив какой-то простенький, но качёвый мотивчик.

Стремясь как можно меньше привлекать к себе внимания, Гарри ушёл в другую часть здания — поближе к одному из входов в коридор, где обычно ходило очень мало народу. С собой он нёс портфель с единственной вещью внутри — дневником Дамблдора.

Уединившись в пустынном коридоре, он достал толстый блокнот, привычно дёрнул за застёжку, но она всё так же не поддалась. Гарри уже несколько раз пробовал различные вариации пароля, который, несомненно, присутствовал, однако каждый раз ничего не получалось.

— Крестраж, — ни на что не надеясь, произнёс Гарри. Собственно, ничего и не произошло.

Он сел прямо на пол, подложив свой рюкзак в качестве подстилки. Даже здесь было слышно музыку, но хотя бы никто не ходил рядом. Отчего-то Гарри не хотел, чтобы хоть кто-то увидел у него в руках дневник бывшего директора Хогвартса.

— Профессор, дайте подсказку, — тихо взмолился Гарри, но мертвецы редко помогают живым.

Больше тридцати минут он пытался найти ключ к решению загадки. В конце концов Гарри дошёл даже до того, что начал перечислять все сладости, названия которых приходили ему на ум. Но ничего не выходило. В ярости он просто кинул дневник вперёд. Тот пролетел кусок коридора и, ударившись о противоположную стену, упал на каменный пол.

Гарри вытянул руку вперёд, пытаясь притянуть дневник телекинезом, но вместо этого он наоборот оттолкнул его, прижав к стене. Вздохнув, Гарри поднялся и подобрал ценную вещь, чтобы затем вернуться на место.

— Зачем вы оставили его мне, профессор? — Гарри откинул голову назад, уставившись в потолок. — Ради чего? Чтобы я узнал… что я — крестраж?

Застёжка едва слышно щёлкнула.

Гарри резко сел прямо, раскрывая дневник, но там ничего не было — лишь белые листы. Он несколько раз перелистал его целиком. Хмыкнув, Гарри уже хотел было достать ручку и начать писать в этой записной книжке, как он когда-то сделал с дневником Реддла, но буквы стали сами появляться на страницах.

«Том убил Лили и Джеймса. Остался только мальчик».

Слова быстро появлялись и моментально исчезали, растворяясь в белизне, как только Гарри их дочитывал. Чёткий со множеством завитушек почерк принадлежал Дамблдору.

«Внутри него кусок души Тома, но настолько маленький, что чрезвычайно трудно заметить. Пришлось провести несколько ритуалов для определения. Я никогда не думал, что душу можно поделить на такие…»