— Дизайн торта сделал Ксавьер. Мы его уже заказали, придёт к вечеру. — Инид восприняла молчание Гарри как сомнение, так что приняла решение завалить его ненужной информацией: — Собираемся в полночь на острове Ворона, в склепе Крэкстоуна, — на этом моменте подруга несколько стушевалась, — впервые в жизни вижу, чтобы кто-то был рад праздновать свой день рождения на чьей-то могиле.

— Ну, хоть не нужно раскапывать его тело, — пожал плечами Гарри, раздумывая, насколько такая идея в действительности понравилась бы их общей подруге…

— Это было бы в её стиле, — пробурчала под нос Инид, поёжившись. Кажется, перспектива раскапывать тела её не вдохновляла. — О, так ты согласен? Замечательно! — она от радости несколько раз хлопнула в ладоши.

— А что насчёт рису…

Как только Инид поняла, что хотел сказать Гарри, она его моментально перебила:

— Полночь. Склеп Крэкстоуна. Пока!

— Сбежала, — констатировал Гарри, наблюдая, как подруга вприпрыжку убегает в другую сторону.

Уже вечером, после отбоя, Гарри выбрался из своей комнаты и направился на причал. Кент, который тоже должен был идти на праздник в честь дня рождения Уэнсдей, смылся куда-то ещё до отбоя. Гарри предполагал, что тот пошёл с какой-то девушкой и, как галантный джентльмен, решил ей помочь с чем-нибудь. Например, с переправой на другую сторону.

Под покровом ночи Гарри реквизировал одно из множества каноэ, стоявших рядом с причалом, и уже через десять минут слезал с него. Остров Ворона встретил его мёртвой тишиной и темнотой. Тут не было ни одного фонаря, а тропинки, проложенные учениками и бог знает кем, практически не угадывались. Луна была единственной помощницей, хоть как-то освещавшей округу. Гарри, естественно, не взял с собой фонарик: он настолько привык к магии, что просто не подумал об этом.

Гарри знал, что он пока что один на всём острове, ведь пришёл сюда примерно на тридцать минут раньше, чем нужно. Он хотел поговорить с крёстным, с которым общался пару раз в неделю в оговоренные часы. Сейчас как раз и был такой час.

Несколько раз споткнувшись о корни, торчавшие из земли, Гарри всё-таки нашёл склеп. Тот торчал между деревьями каменным памятником прошлому. Заходить в него Гарри не стал — лишь присел не так далеко, опёршись спиной о ближайший дуб. Отсюда прекрасно было видно вход и тропу. Наверное, любой другой на его месте испытывал бы дискомфорт от нахождения в тёмном лесу в одиночку, но Гарри всегда был чрезвычайно смел, осознавая, что нет на свете монстра страшнее человека. Палочка в кармане джинсов дарила уверенность в собственных силах; в конце концов он знал, что сможет отбиться от любого неприятеля.

— Сириус? — негромко позвал Гарри, заглядывая в зеркальце.

Ему пришлось подождать около минуты, прежде чем Бродяга показался на свет. Волосы у него были мокрые, видимо, он только что вышел из душа. Крёстный сбрил свои усы и стал как будто на пару лет моложе. Его чёрные глаза блестели, рассматривая крестника.

Они разговаривали, обмениваясь последними новостями. Но Гарри мало чего мог рассказать — только о своих успехах или неудачах в учёбе. А вот Сириус имел в своём распоряжении один занимательный факт:

— В общем, если тебе придётся применить магию — тебя отследят где-то за полчаса, но скорее всего раньше. И они стали накладывать купол диаметром в несколько миль, мешающий трансгрессии, — Сириус придурковато улыбался, а глаза его горели от пережитых воспоминаний.

— Откуда ты знаешь? — с подозрением спросил Гарри.

— Провёл эксперимент, — не сдержавшись, Сириус хохотнул. Его крестнику же было не до смеха. — Да всё нормально, — махнул рукой Бродяга, — я был готов к их появлению, так что макнул их в дерьмо по самую макушку. Буквально. — Сириус был весел и вовсю улыбался, вспоминая своё приключение.

— Не делай так больше, — искренне попросил Гарри, внимательно разглядывая лицо своего крёстного на предмет каких-нибудь последствий столкновения с врагами.

— Не буду, — чуть серьёзней ответил Сириус.

Дальше Гарри рассказал о влюблённости Инид и о происшествии с рисунком. Сириус никак не отреагировал, кажется, его эта информация даже не удивила. Гарри предположил, что Бродяга понял это, ещё когда он в последний раз был в Неверморе.

— Пройдёт, — немного помолчав, всё же прокомментировал Сириус. — В вашем возрасте влюбляются во всё, что движется. А то, что не движется, — двигают и тоже влюбляются, — Бродяга осклабился.

— Она рассталась со своим парнем и стащила у меня твой рисунок, — несколько недовольно сказал Гарри.

— Нет тут ничего удивительного. Посмотри, какой я красавчик! — Бродяга искренне веселился. — Влюбилась и влюбилась. Был бы я женщиной, и встреть я самого себя мужчиной… — он присвистнул, — подростковая влюблённость — ненадёжная и скоротечная, так что не парься. На седьмом курсе у нас преподавала Мари Дюбуа. Молодая, красивая, француженка! Мы с ней…