— Тайлера? — в один голос спросили Уэнсдей и Ксавьер.

— Он и есть хайд, — хладнокровно кивнул Гарри.

— Не знаю, он или нет, но хайд — точно не я! — воскликнул Ксавьер, но Уэнсдей его не слушала, полностью сосредоточившись на Гарри.

— Ты бредишь, — сказала она, потому что не хотела верить в слова своего друга.

— Я был в Weathervane. Работники сказали, что после обеда Тайлеру было плохо и он отпросился. Затем хайд убил Кимботт.

— Тайлер просто мог плохо себя чувствовать, — не согласилась Уэнсдей, сжимая в руке очки Юджина.

— Галпин был рядом каждый раз, когда нападал монстр, — предпринял очередную попытку Гарри.

— Как и Ксавьер.

— Прекрати! — не выдержал Гарри, прикрикнув. — Ты считаешь себя детективом, но не видишь дальше собственного носа! Кто знал о дневнике Фолкнера?! Тайлер. Кто позвал тебя на свидание, когда напали на Вещь? Тайлер. Почему хайд не убил Тайлера, всего лишь слегка оцарапав? Почему…

— Ты сам говорил, что верить косвенным доказательствам нельзя, — заартачилась Уэнсдей, перебив друга. — Вот прямые доказательства. — Она жестом указала на улики, валяющиеся на столе, а затем на картину с изуродованной Кимботт.

— Тогда что, по-твоему, тут делал Галпин? — слегка успокоившийся и понявший, что на его стороне Гарри, спросил Ксавьер, мозги которого, кажется, начали работать. — Если он хайд, значит, именно он подбросил эти вещи.

Дальше разговор продолжиться не смог: прорываясь через щели, по всему помещению заплясали синие и красные цвета. Гарри с Ксавьером быстро сообразили, откуда они могут быть.

— Что ты наделала? — спросил Гарри, смотря на Уэнсдей, которая, судя по глазам, уже не так сильно была уверена в своём решении вызвать полицию заранее.

Дверь выбили ударом ноги, и в студию ворвался шериф, с ходу взяв на прицел Ксавьера. С задней двери, где стоял Гарри, вошли ещё несколько полицейских, довольно грубо отпихивая его в сторону и направляя оружие на застывшего в шоке Торпа.

— Брось нож! На колени! Руки за голову! — громко приказал Галпин-старший.

Художник разжал руку, роняя оружие на пол. Затем подчинился и позволил себя заковать. Ксавьер совсем не постеснялся в выражениях и высказал Уэнсдей всё, что о ней думал, не слушая, как шериф зачитывал его права. Уэнсдей молчала, но по её глазам Гарри видел, что та о чём-то судорожно думала; шестерёнки её разума бешено вертелись, сопоставляя факты. Гарри со своими догадками появился крайне не вовремя и не позволил подруге насладиться победой и собственной правотой.

Торп пытался объяснить шерифу, что он тут ни при чём, но всё было против него: улики в виде вещей жертв, множество написанных картин, изображающих как монстра, так и его жертв. Полиции даже думать не нужно было — преступник найден, дело раскрыто.

Через полчаса к студии прибыла директор. Уимс о чём-то разговаривала с Галпином, а потом отошла в сторону, не препятствуя полиции забирать художника в участок. Она внимательно посмотрела на Гарри, но ничего ему не сказала. Вместо этого Уимс увела Уэнсдей.

Очень скоро Гарри остался один, если не брать во внимание следователей, которые всё ещё осматривали художественную студию на предмет дополнительных улик, которые они могли пропустить при первичном осмотре. Он пытался поговорить с Ксавьером, но ему не позволили.

Вскоре Гарри снова пришёл в Джерико. Он хотел пройти в полицейский участок и вновь попросить встретиться с Торпом. Проходя рядом с Weathervane, Гарри бросил взгляд в панорамные окна и остановился. Его скрывала отбрасываемая ближайшим зданием тень, так что из самого кафе увидеть Гарри было очень сложно.

Людей внутри помещения находилось не очень много, зато там стоял шериф, о чём-то беседуя с Тайлером. Галпин-старший был доволен, хотя, по своему обыкновению, не улыбался. В руках он держал сразу четыре чашки кофе в картонных подносах, видимо, они предназначались коллегам. Его сын улыбку не скрывал.

Через минуту шериф вышел из кафе и направился в участок, Гарри со смешанными чувствами провожал его взглядом. В курсе ли был Галпин-старший, что его сын — убийца? Шериф не мог не подозревать, в конце концов, он ведь должен знать, кем была его жена. Или не знал? Гарри и сам был не уверен, что мать Тайлера — изгой, ведь никаких документов он не видел и даже имени её не знал. Но никто, кроме нормиса, по уши погрязшего в делах изгоев, не мог быть хайдом.

Тогда оставался один простой вопрос: умышленно ли шериф Джерико покрывает проделки своего сына? Или он не подозревает ни о чём? Тогда грош цена такому полицейскому. В конце концов, этот мужчина производил впечатление вполне адекватного представителя закона — да, не без тараканов в голове, но дело своё тот знал.