— Это зелье уникально. — Обратился я к Снейпу. — Вы не сможете повторить его, даже если воспроизведёте рецептуру. Эти две дозы предназначены для двух конкретных людей. А вот остатки вы можете исследовать и сохранить для использования на других людях, нуждающихся в исцелении подобного характера. Там может хватить даже малого фиала, чтобы произошло полное исцеление.

— У меня получилось? — Задал вопрос Невилл, поднимаясь на ноги.

— Да. Держи. Храни их и никому не отдавай. — Передал я флаконы их истинному владельцу. — Когда профессор Снейп проверит зелье и убедится в его безопасности, ты сможешь дать его выпить своим родителям.

— Ну и задали вы мне задачку, Маклауд. — Пожаловался Снейп, глядя на наполовину заполненный котёл. — Доктора в больнице Святого Мунго не позволят поить их пациентов зельем, которое не прошло все необходимые проверки на безопасность. А это, между прочим, не один день работы.

— Думаю, вас устроит компенсация в виде возможности продать остатки этого зелья по рыночной цене. Я и Невилл не претендуем на них.

Снейп посмотрел на меня нечитаемым взглядом.

— Весьма интересное предложение. — Наконец, высказался он. — А что вы на это скажете, Лонгботом?

— Я… да… нет… в смысле, можете забрать себе.

— Понятно. Что ж, тогда попрошу вас покинуть класс. С остальным я сам разберусь. И не вздумайте разбить флаконы. Как правильно заметил Маклауд, замены им нет и не будет.

Руки у Невилла задрожали, но он сосредоточился и положил флаконы в правый карман мантии. Мы вышли из класса, и я с удивлением обнаружил, что до отбоя осталось всего ничего. Как время летит, однако. Или всё дело в магии Воды? Интересный вопрос, но на данный момент неактуальный.

— Невилл, сейчас напиши письмо своей бабушке, и скажи, что ты смог сварить зелье, которое исцелит твоего отца. Понял? Напиши только о своём отце и ни слова о матери. И добавь, что проверкой зелья сейчас занимается профессор Снейп. Пусть Августа Лонгботом сама с ним свяжется и выяснит все подробности. И не отдавай никому флаконы. Вообще никому. Даже на секунду. И когда придёшь в больницу, лично дай выпить зелье родителям. Понял?

— Да, Дункан. Спасибо тебе! Я… я никогда этого не забуду.

— Потом поблагодаришь, когда твои родители смогут навестить тебя в школе. А сейчас иди. Скоро отбой, а тебе нужно успеть отправить письмо бабушке.

— Да. Хорошо. Спасибо.

На этом вдохновлённый Лонгботом свалил в направлении совятни. Там в шкафчике имелся плохонький пергамент, на котором могли писать письма те, у кого не было возможности приобрести свой пергамент для писем, зачарованный на непромокаемость. А то ведь совам приходится летать и в снег, и в дождь. Обычная бумага такой полёт может не пережить. Особенно в Британии, где дождь и туман — самое обычное дело.

Пш-ш-ш-ш-ш.

— Кья-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Так начался ещё один день великого превозмогатора Гарри Поттера. И нет, это не я облил его водой, а он сам себя. Конечно же, дело было вовсе не в неожиданной любви к закаливанию и моржеванию. Ещё вчера вечером перед сном я увидел в глазах Поттера и Малфоя обещание вечных мук и праведной мести. Поэтому, перед сном я поставил дополнительный водоотталкивающий щит на свою кровать. Подходящих заклинаний эти двое не знали, так что банально притащили в комнату ведро с водой. И тут Малфой проявил свою трусливую натуру торговца. Пока Гарри Поттер взялся героически облить меня водой, Драко стоял в сторонке с камерой наготове.

Очевидно, что попытка облить меня привела к тому, что мокрым с ног до головы оказался сам мстюн. А Малфой вполне честно сфоткал всё это дело на камеру.

— Доброе утро. — Поздоровался я с мстителями и недовольным очередной ранней побудкой Симусом. — Тренировки начнём после завтрака, но я рад, что вы так любите утренние обливания холодной водой. Стоит сделать это традицией. И Малфой… — Драко застыл как испуганный кролик перед удавом. — …фотку потом покажешь.

С этими словами я уронил голову на подушку и отправился досматривать сон.

Во время завтрака я заценил фотографию моржующего Поттера, размножил её и подарил все копии, кроме одной, всем желающим, проявившим интерес к данной теме. Особый фурор фотография произвела на Слизерине. Там знали толк в хороших шутках с элементами издевательства. Поттер в ответ на эту диверсию смотрел на меня волком, так что последняя копия была подарена ему.

— Держи на память. Лет через десять сам будешь над собой смеяться.

Поттер смеяться не стал, и даже бухтеть не начал, но фотку забрал и сунул в карман.