— Гарри, так что за голос ты слышал? — Насела на Поттера Гермиона по дороге на завтрак.

— Не знаю. Это был странный голос. Он будто звучал у меня в голове. Думаешь, стоило рассказать о нём Дамблдору?

— Нет, Гарри. Даже в мире волшебников голоса в голове — это плохой признак. — Вмешался я в разговор. — Хотя… некоторые находят их забавными. Но посторонним лучше об этом не знать.

— То есть я псих? — Уныло спросил псих.

— Нет, Гарри. Ты… мы примем тебя таким, какой ты есть. — Тактично выразилась Гермиона.

— То есть я псих. — На этот раз это был уже не вопрос, а в эмоциях Поттера сквозило принятие и смирение.

— Ты главное на людей не бросайся в попытках их покусать, и всё будет нормально. — Успокоил я буйнопомешанного. — Да и я же уже говорил, что все великие волшебники были психами. Так что если ты станешь великим волшебником, то твой голос в голове будет нормой. Всё в мире относительно, запомни это, Гарри.

— То есть, если у меня будет мания величия, но я действительно буду великим, то всё будет нормально?

— Именно! Психическое расстройство является расстройством только когда оно не согласуется с реальностью. А если твои действия адекватны внешним раздражителям, то это не сумасшествие, а всего лишь эксцентричность.

— То есть мне не надо обращать внимания на все эти голоса? — В голосе Поттера послышались нотки надежды.

— Ну, можно и так, конечно… — Протянул я, почёсывая подбородок. — Но вряд ли это поможет решить проблему.

— Решить проблему? То есть сделать так, чтобы я не слышал этого голоса?

— Нет. Сделать так, чтобы этот голос слышали все окружающие. Гарри, мы же говорим про психические отклонения. А если все вокруг будут психами, то само это состояние станет нормой, и психами окажутся те, кто не слышит голосов в голове. Вот такая вот загогулина.

На этом позитивном моменте мы добрались до столовой, и я завершил вынос мозга у подопытного. Самостоятельная борьба с явными и мнимыми психическими расстройствами — это важный этап в развитии каждого мага. И тут не так уж важно, ищет эти расстройства человек у себя или у окружающих. Результат-то один и тот же: он учится воспринимать и оценивать состояние сознания как у себя, так и у других.

После завтрака у нас был урок трансфигурации, где нас начали учить превращению животного в кубок. Очень полезное заклинание, конечно. Вот захочется тебе культурно бухнуть в подворотне, а стакана с собой не окажется. Не хлебать же вино с горла, как какой-то магл? Нет! Мы лучше поймаем пробегающую мимо крысу и превратим её в приличный бронзовый кубок. А то, что на этой крысе живёт куча чумных блох, и сама она больна проказой и бешенством — это мелочи, недостойные внимания истинного волшебника.

Тема урока показалась бредовой не только мне, и даже великая заучка Гермиона предпочла задать вопрос «не в тему».

— Профессор, вы можете рассказать нам про тайную комнату? — Обратилась она к Макгонагал.

— А чего тут рассказывать? — Сморщилась маккошка. — В Хогвартсе полно разных тайных комнат, в которых живёт всякая потусторонняя жуть. Вон, в учительской в шкафу живёт боггарт. И ничего. Никому это не мешает…, если не пить.

— Но профессор…?

— Ладно. Я попробую. Согласно преданию, как-то по дикой пьяни Салазар Слизерин решил создать ужасное чудовище и заточить его в тайной комнате, чтобы потом пугать им маглорожденных студентов, которые в те времена были чудовищно непочтительными к преподавательскому составу. На реализацию этой идеи он истратил множество ценных ингредиентов, включая два десятка изумрудов размером с голову младенца. А когда протрезвел, Слизерин не смог вспомнить, где эта комната находится, и кого он в ней поселил. Замок осматривали множество раз, но так и не смогли найти, куда делись запасы ингредиентов, накопленные за сто лет всеми четырьмя основателями. Когда Салазар Слизерин решил покинуть совет школы, он в шутку указал все эти несметные сокровища в своём завещании.

Макгонагал подошла к кафедре и осмотрела класс строгим взглядом.