Снейп, конечно, от такого решения директора охренел, но возмущаться не стал. Особой любви к рыжим он не испытывал, а идти против решения своего начальства посчитал нецелесообразным. А когда через пару дней зельевар задал мне прямой вопрос и узнал о горе Поттера, то даже он согласился, что за такое убить мало. А вот запытать до смерти пару сотен раз — самое то.

Свалившиеся на рыжее семейство тяготы прижизненного существования не сломили их. Ведь их поддерживала мысль о том, что где-то там — в Норе, их ждёт кошелёк, наполненный бессчётным количеством галеонов. Более того, зная об ожидающих их муках, но вместе с тем уверовав в свою неуязвимость, Уизли наоборот начали всё больше и больше гадить Поттеру. При всяком удобном случае они так и норовили спереть у него что-то, а потом уничтожить этот предмет у него на глазах. Пытки и смерть уже не пугали рыжих камикадзе, а других способов воздействия на них Поттер не знал. Или правильнее будет сказать, что он настолько зациклился на чувстве ненависти, что от одного вида рыжих ему срывало крышу, и останавливался он только когда все Уизли «кончались», изодранные в клочья.

Меня всё это «боевое безумие», признаться, не радовало. Но как остановить его, не сломав Поттера окончательно, я не знал. Так что оставалось только ждать, пока тот «перебесится». И уже после этого можно было попытаться переключить внимание «тёмного лорда» на другого противника. Что интересно, Гарри не делал попыток напасть ни на кого другого, кроме Уизли. Тех он банально не считал за людей, а потому и относился к ним как к разновидности чужих. Это была подсознательная реакция на уникальную энергетику предателей крови. Даже с закрытыми глазами Поттер мог отличить людей от «нелюдей», нападая только на последних.

Это тайное противостояние Поттера и Уизли не было единственной проблемой в школе. Чужие обнаглели настолько, что начали нападать на большие группы учеников. А в конце марта они и вовсе вломились на урок истории магии и сожрали там всех учеников до единого. Посещаемость уроков катастрофически упала, потому что многие из учеников банально не успевали добежать от одного класса до другого, как их отлавливали и пожирали живьём. Даже учителей не миновала сия судьба. К началу апреля в «оригинальном теле» остались только Дамблдор и Снейп. Макгонагал всё ещё пыталась обнаружить «неопровержимые доказательства» нападений на учеников, но каждый раз, когда она на эти доказательства натыкалась, те пожирали её с отменным аппетитом. А после воскрешения всё, что она могла вспомнить, — это ощущение от удара по затылку.

Мои подопечные решали проблему с нападением чужих собственными уникальными способами. Поттер банально вступал в драку и как мог убивал и калечил ксеноморфов. Те уже давно поняли, что этот противник им не по зубам, и обходили его стороной.

Гермиона же активно «прокачивала» интуицию. Каждый раз, когда она чувствовала, что её ожидает смерть, подсознание заставляло её избегать подобного развития событий. Она опаздывала, шла другими коридорами, могла заблудиться там, где заблудиться было физически невозможно. В особо серьёзных случаях она умудрялась и вовсе «телепортироваться», проходя из одной части замка в другую через «подпространство». И при всём этом она искренне недоумевала, когда кто-то говорил о постоянных нападениях на учеников школы. Ведь на неё саму так никто ни разу и не напал.

Малфой использовал комбинацию подходов Гарри и Гермионы. Он мог дать чужому «в рыло», а мог и уклониться от встречи, используя свою версию боевого предвидения. Если вначале при встрече с ксеноморфами он визжал как девчонка, то спустя некоторое время смог преодолеть этот страх и вполне успешно противостоял инопланетным тварям. Но сил ему явно не хватало, так как сопротивляемость чужих магии зашкаливала, а избивать монстров кулаками ему не позволяла физическая форма.

Что касается меня, то тут ситуация была довольно загадочной. Дело было в том, что чужие в принципе отказывались проявлять ко мне хоть какую-то агрессию. Если я проходил мимо, они делали вид, что так и надо. Если я нападал на них, то они уклонялись или защищались, но никогда не били в ответ. Но и подчиняться мне или как-то по-другому идти на контакт эти порождения Хаоса тоже не торопились. Они производили впечатление декораций в спектакле, которые отказывались взаимодействовать с теми, чья роль не была описана в сценарии всей этой театральной постановки.