— Спросите чего полегче. — Отмахнулся я. — Это магия, профессор. Уверен, после того, как ученики воскреснут после сегодняшнего нападения, они тоже ничего не вспомнят. А вот те зрители матча, которые не являются учениками или работниками Хогвартса, боюсь, к жизни уже не вернутся. Это будет скандал.

Слово «скандал» не могло описать и сотой части того переполоха, что наступил в школе всего через полчаса. Но это было делом будущего, а пока мы медленно брели в сторону школы, ощетинившись волшебными палочками и холодным оружием.

— Дункан, а где Гермиона? — Добрался до меня взволнованный Поттер.

— На поле для квиддича её не было. Наверное, где-то в замке.

— Я волнуюсь за неё.

— Попробуй поискать в тех местах, где она бывала чаще всего. А я проведу выживших в гостиную Гриффиндора. Надеюсь, её защиту чужие обойти не смогли. Как разберусь, тоже пойду искать нашу заучку.

К моменту, когда я оставил Макгонагал и истерящих учеников в гостиной нашего факультета, Поттер уже нашёл Гермиону, «превращённую в камень».

— Дункан! Ты должен спасти её! — Закричал Гарри, встретив меня на лестнице.

Меч он с помощью заклинания подвесил у себя за спиной, и сейчас напоминал молодого Гаттса из аниме Берсерк. Надо будет ему только правый глаз выбить и левую руку отгрызть для полноты образа.

— Кого? Гермиону?

— Да! Она… она превратилась в камень. Пошли быстрее.

— Веди.

Мы добрались до моего голема, и я смог оценить художественную ценность образовавшейся скульптурной композиции. Игра света и тени акцентировала внимание на искажённом страхом лице заучки, а её поза была истинным воплощением беззащитности. Пожалуй, у каждого увидевшего эту скульптуру парня в сердце само собой проснётся желание защитить и утешить.

— Ну… она превратилась в камень. — Констатировал я.

— Это я и сам вижу. — Буркнул Поттер. — Ты можешь её расколдовать?

Я наложил на голема несколько диагностических заклинаний и тяжело вздохнул.

— Нет. Это магия чудовища из тайной комнаты. Для оживления Гермионы нужно зелье, в котором используются свежие мандрагоры. В теплицах у мадам Спраут как раз такие подрастают. Думаю, где-то к июню они поспеют, и мы вернём нашу заучку.

— А по-другому никак? — Пригорюнился Поттер.

— Нет. По-другому никак. Давай, отнесём Гермиону в лазарет. И нужно будет уведомить мадам Помфри, когда она воскреснет, о появлении нового пациента.

— Хорошо. Вот только… — Замялся Поттер.

— Что? — Посмотрел я на него.

— Почему Гермиона превратилась в камень вместе с одеждой? Финч-Флетчли напоминал статую, одетую в мантию.

Я ещё раз посмотрел на скульптуру и мысленно ударился головой об стену. Вот это косяк!

— Думаю, это из-за того, что сила чудовища растёт. — Придумал я бредовое оправдание. Но тупого превозмогатора этот явный бред вполне устроил.

— Ясно. То есть… если бы я пошёл в тайную комнату и подчинил себе чудовище, то этого бы не произошло? — Начал он терзаться чувством вины.

— Да. Если бы ты был решительнее, то всё могло бы сложиться по-другому. — Подкинул я дровишек в огонь, терзавший душу мага Огня.

Из-за массового убийства почти всех учеников школы, их воскрешение сильно затянулось. Добби телепортировался туда-обратно, свесив язык до пояса. При этом, ему нужно было не просто выкинуть бессознательное тело, но и сделать это так, чтобы никто не увидел его появления. Вот с этим-то и возникли проблемы. Поле для квиддича и его трибуны отлично просматривались, так что там места для «воскрешения» быстро закончились.

Пришлось домовику начинать выкидывать тела в коридорах Хогвартса. Потом в пустующих классах. Потом и вовсе в скрытых закоулках или в кромешной тьме подземелий… прямо среди толп чужих. Некоторые ученики сдохли по десять раз подряд, прежде чем бестолковый домовик догадался, что только создаёт себе ещё больше работы.

А ещё возникла проблема с Макгонагал, которая замуровалась в гостиной Гриффиндора и отказывалась покидать её. Впрочем, приходить-уходить ученикам она не мешала, хотя и настойчиво советовала носа из спален не показывать. Причиной такого поведения декана были опасения, что после очередной смерти ей опять сотрут память, и она забудет о чужих. Поэтому она сидела в окружении десятка боевых големов и строчила письма, рассылая их всем, кого могла вспомнить.

Вскоре в школу начали прибывать авроры, встревоженные родители, члены попечительского совета школы и представители прессы. Некоторые из них были настолько неудачливыми, что лично встретились с чужими и пополнили список жертв. И воскрешение им всяко не грозило.