— Вот не надо переводить с больной головы на здоровую. Ты сам решил проследить за мной, а когда я спугнул тебя иллюзией, сбежал, сверкая пятками. Наверняка, и палочку тогда потерял. А вот что заставило его раздеться и повыдергать себе волосы, я сказать затрудняюсь. Наверно, всё дело в плохом питании. Надо ему по утрам не только тыквенный сок пить давать, но и галоперидолу пару таблеток скармливать.

— То есть вы признаёте свою вину? — Как всегда пропустила всю информацию мимо ушей Макгонагал.

— Нет. Я Уизли даже пальцем не тронул. Он просто псих, который пытается привлечь к себе внимание, создавая проблемы окружающим.

— Боюсь, что мистер Маклауд прав. — Вмешалась в разговор Поппи Помфри. — У Рона Уизли явно наблюдается нервный срыв. Боюсь, он ещё не оправился от смерти своего брата.

— Ему нужна трудотерапия. — Поделился я своим опытом экстремального врачевания. — Если с утра до вечера горбатишься на тяжёлой физической работе, то времени на депрессию и психозы не остаётся. Рабов в древнем Риме так и лечили. Этой проверенной методике уже больше двух тысяч лет. Думаю, наш лесник мистер Хагрид сможет найти подход к его ранимой душе. А свежий воздух запретного леса и обитающие там гигантские пауки вселят в пациента волю к жизни.

Услышав об ожидающих его пауках, Рон затрясся от ужаса и начал выздоравливать на глазах.

— Мне уже лучше. Не надо к Хагриду. — Проблеял он, исходя потом.

— Вот как, мистер Уизли? — Улыбнулся в бороду Дамблдор. — Я рад, что вы решили встать на путь выздоровления. Надеюсь, мы поняли друг друга, и вы больше не будете спускаться в подземелья замка без острой необходимости. Также, вам стоит бережнее относиться к своей волшебной палочке.

С этими словами директор положил на тумбочку рядом с постелью Уизли его потёртую волшебную палочку.

— Минерва, надеюсь, вы поможете мистеру Маклауду ощутить дух гриффиндорской взаимопомощи. Всего доброго. — Дамблдор развернулся и направился к выходу из лазарета.

— Пойдёмте. — Махнула мне рукой Макгонагал, тоже следуя к выходу. — Мистер Маклауд, вы опять разочаровываете меня. — Начала она читать нотации, стоило двери лазарета закрыться за нашими спинами. — Вы не должны были бросать товарища одного в подземельях.

— Простите, профессор. Я не предполагал, что задача выбраться из подземелий окажется слишком сложной для Уизли-младшего. В следующий раз, когда я заведу его в подземелья и оставлю там без света и палочки, я на всякий случай буду находиться рядом, чтобы проконтролировать, что Рону не угрожает никакая другая опасность, кроме его собственной глупости.

— Мистер Маклауд! — Глаза декана сверкали огнём правосудия. — Это совсем не то, что я хотела от вас услышать. Мне придётся наказать вас. — Я с интересом уставился на Макгонагал, ожидая момента, когда она опять начнёт разговор об отработках. Увы, мои ожидания не оправдались. — Я снимаю с вас двадцать баллов.

— Словами не передать, как потеря этих баллов тревожит меня. — Ответил я самым серьёзным голосом, который смог выдавить.

— Надеюсь, что это действительно так. — Оставила за собой последнее слово декан.

Я подавил ребяческое желание высунуть язык и сказать «бе-бе-бе» ей вслед. Спустившись в главный зал, я ещё успел урвать кусок завтрака.

— Ну и чего? — Спросил Малфой, стоило мне занять своё место. Поттер тоже подобрался поближе, чтобы ничего не пропустить.

— А, фигня. — Отмахнулся я. — Сняли двадцать баллов за то, что оставил паникующего голого Уизли в подземелье без света и палочки… — Малфой не удержался и расхохотался. — …из-за чего тот облысел.

— Ха-ха, да ладно? Облысел?

— Сам увидишь, когда его выпустят. Или можешь навестить своего товарища в лазарете. Наш декан особенно напирала на то, что мы должны быть дружными и помогать товарищам в беде. Жаль нет колдокамеры. Можно было бы запечатлеть сцену твоей горячей моральной поддержки пострадавшего лысого и голого Рона Уизли.

— Ха-ха-ха… ой, не могу! Действительно, надо попросить отца, пусть пришлёт камеру. Пойду проведаю нашего общего друга. Потом скину воспоминания в думосброс крёстного.

Малфой умотал, а я остался дожёвывать завтрак.

— Макгонагал права, мы не должны смеяться над несчастьями других. — Нравоучительно сказала Гермиона, вставая у меня над душой.

— Так это не несчастье. Это глупость. А глупость — это второе счастье. Или третье? Помнится, Фридрих Шиллер сказал в своей пьесе: «Против глупости сами боги бороться бессильны». Уизли не сможет помочь ни магия, ни боги. Он сам виноват в своих проблемах. И тех, кто попытается помочь ему, он утянет на дно болота вместе с собой. Мы учимся всего ничего, но я ни разу не видел, чтобы он делал домашнее задание или тренировал заклинания. Надо полагать, он выше этого. И мой тебе совет — не давай ему списывать. Это будет худшим, что ты можешь сделать для него. Потому что он привыкнет, что все задания за него делаешь ты, потом начнёт не просто просить о помощи, а требовать её, а в конце ты вообще всё своё время будешь тратить не на учёбу, а на него. Оно тебе надо?

— Хмф!