Как только оперативники ушли, причём уходили через сарай на задний двор, полковник склонился над кастрюлькой, но ничего в ней не нашёл.

— Товарищи называются… Хоть бы кусок люляшки оставили…

И удивленно уставился на половину огурца, любезно протянутого Хмелём.

— У меня банка тушёнки есть в НЗ. Будешь?

К телефону, как и в первый раз, Хмель присоединил коробочку. Только теперь он сам позвонил и назвал длинный код. Подождал немного, потом услышав в трубке ответ, заговорил:

— Так точно, товарищ генерал, полковник Ткачёв ещё в Зареченске. По его предложению нами, совместно с местным отделом угрозыска, разработан план операции по выявлению и уничтожению банды грабителей, под которой скрываются агенты западных спецслужб. Мы считаем, что в результате операции группа агентов, направленная на подрывную и террористическую деятельность в СССР, будет уничтожена. Если получится, то отработаем её связи в Москве. У полковника Ткачёва есть предположения.

Он замолчал, слушая собеседника. Видимо, генерал Трефилов высказывал свои соображения.

— Нет, товарищ генерал. Считаю нецелесообразным брать главаря банды живьём. Да и вряд ли получится. Планируется два огневых контакта. Сколько сил будет привлечено со стороны противника, мы не знаем достоверно. В Зареченске сошлись интересы очень многих сторон. Если мы будем выяснять это до конца, то группа агентов сможет уйти. А куда — неизвестно. Последние события доказывают, что они торопятся. Выявить их контакты и прослушать — нет технической возможности.

Хмель опять замолчал и теперь только изредка кивал, будто соглашался с генералом.

— Я понимаю… да… прошу вашего разрешения использовать законсервированную базу спецназа ГРУ… да — это необходимо… хорошо…

Он повесил трубку и на вопросительный взгляд Ткачёва тихо ответил:

— Генерал попробует согласовать нашу операцию с начальством. Позже перезвонит…

Ткачёв вздохнул, понимая. Хмель улыбнулся.

— Не вздыхай, Андрей Викторович. Генерал мужик нормальный. Сейчас подумает немного над своим интересом и как грамотно преподнести Андропову эту операцию, доложит наверх… а потом, видно будет.

— А какой у Трефилова интерес? — полковник спросил больше автоматически, чем осознанно.

— Влияние, Андрей Викторович. Влияние на аппаратных работников. Между нами, «старикам» все хуже и тяжелее держаться в своих креслах. Там такой внутренний муравейник, что аж жутко становится. А Трефилов — человек новый, к тому же полностью человек Андропова. Зареченск-то на что планировали? А тут срыв планов Суслова, связь его человека, то есть Козырева, с иностранным агентом, самоубийство Шмелёва, как человека Щёлокова. Чуешь, куда ветер дует?!

— Не очень, — признался Ткачёв, — но в общих чертах сообразил.

Он хотел добавить про свои размышления о связях Автондила, но смолчал. Подумал, что сейчас не время.

Из коробочки, подсоединённой к телефону, раздался писк, и зазвонил телефон. Хмель тут же поднял трубку:

— Слушаю, товарищ генерал… понял… да… завтра доложу о готовности… Нужно составить распоряжение Козыреву о выделении средств на переброску ОКБ в Москву. Полмиллиона нормально… да… Есть действовать только по команде!

Он положил трубку и озабоченно посмотрел на Ткачёва.

— Андрей Викторович, нам дали добро на подготовку операции. Козыреву будет отдано распоряжение об усилении конвоя инкассаторов. Так что, — он развел руками, — мы в деле. Козырев не подведёт?

— Не должен, — нахмурился Ткачёв. — Компромата на него достаточно.

— Тогда звони Поплутину и передай, что буду ждать капитана с его пионером на вокзале в восемь утра. А ты с майором по плану — заедешь сначала к инкассаторам, а потом на завод. В ОКБ работает такой длинный и очкастый парень. Передашь ему пароль…

— Привет от Хмеля?

— Да. Я не балую разнообразием формулировок, — засмеялся агент и отсоединил коробочку от телефона.

Потом полковник позвонил Поплутину и передал место и время встречи.

— Ну, вот, — вздохнул Андрей Викторович. — Теперь и поспать можно…

Утром, наскоро выпив чаю, Ткачёв заехал в управление. Поплутин уже сидел в кабинете и угрюмо рассматривал бумаги, но явно ощущалось, что это была только видимость работы.

— Как дела, Александр Владимирович?

— Нормально. Гладышев наорал на меня и улетел в горком, как ошпаренный.

— А что орал? — спокойно спросил полковник, открывая портфель.

— Не двигаемся мы не по одному расследованию. Одни «висяки». А ему, видишь ли, докладывать надо. А у меня нервы на пределе…

— Перестань, Александр Владимирович. Если всё получится, то выпросишь у него отпуск. С женой смотаешься куда-нибудь на юга.

Они непринужденно разговорились об отдыхе и не заметили, как в кабинет влетел вихрем начальник ГУВД.