Увидев поднятый подол платья и изящный наклон, Дима потерял разум. Старенькая швейная машинка «Зингер», если бы ей довелось соревноваться в тот момент с Гладышевым по частоте производимых операций, просто бы не успела, захлебнувшись на десятой минуте. Такого яростного напора, видимо, не ожидала и Шмелёва, запросив о пощаде.

Вскоре, мимолётные свидания переросли в многочасовые. Полковник имел служебную машину и под видом встреч с нужными людьми часто задерживался после работы, встречая Елену Петровну в условном месте.

Но как-то раз Шмелёва резко пресекла интимную встречу. На свет были извлечены снимки их любовных похождений, и Елена Петровна заявила, что «сладкого» теперь Дима будет получать дозированно. И только после того, как принесёт ей нужную информацию. В противном случае снимки лягут на стол его жены и тестя.

«Сладкое» осело наркотиком в сознании Гладышева, и он особо не раздумывал. Но попросил ещё кое-что — деньги и препараты для поднятия «тонуса» для занятий любовью с женой. Шмелёва согласилась и даже дала несколько ценных советов. Например, лишить её мужа служебной машины и отдать Диминой супруге в пользование. А ещё познакомила с одним из местных уголовных «авторитетов» по кличке Цыган. После Цыган стал передавать через Гладышева некоторые сведения Шмелёвой, и вообще, у Димы с ним сложились некие отношения. По наводке Цыгана Гладышев и завербовал Серафиму Мишину. Та говорила ему всё, что творилось в преступном мире Зареченска.

Гладышев за короткий срок сплёл в городе такую паутину, что сам Топтыга стал «заносить» полковнику мзду за своё пребывание в Зареченске. Дима не объявлял неподъёмных сумм, но и не бедствовал.

После первого налёта на инкассаторов Гладышев серьёзно поссорился с Еленой Петровной и задумался над своим существованием. Тем более Цыган поставлял ему девочек, когда Гладышеву не терпелось. А тут ещё и «высокая» комиссия из министерства разогнала половину состава ГУВД. После второго налёта стало ясно, что Дима «попал». Причём, со всеми «потрохами». Козырев стал смотреть на него строго, а тесть только отмахивался.

И у Димы Гладышева созрел безумный план. Это безумие подгоняла Шмелёва, выдвинув ему условия — он должен был всеми возможностями тормозить расследование и достать поэтажный план завода радиотехнических конструкций.

План он принёс и запросил у Шмелёвой денег и негативы с их похождениями. Он уже давно сделал себе ещё один паспорт — недаром был начальником ГУВД, и его план предусматривал побег из города куда-нибудь подальше.

Елена Петровна согласилась, поскольку Дима привёл много различных аргументов, в том числе и тот, что на случай его внезапной кончины все похождения Шмелёвой в Зареченске лягут в отдел КГБ.

В то же вечер Цыган продал ему глушитель к пистолету.

Ткачёв молча наблюдал, как тело Марии упаковывают в мешок.

— Что же ты хотела сказать мне, Маша?!

Прошептал полковник, посматривая по сторонам, будто надеялся увидеть какой-то оставленный знак. И вдруг, совершенно ясно осознал, что ещё ничего не закончилось. Смутная догадка стала размытыми контурами проступать в его сознании.

Мария не могла быть Главарём. Так же и не мог быть им Автондил. Это всё пешки в какой-то запутанной игре, в которую забрались по незнанию многие и многие люди. Но Главарь, как умелый кукловод, вёл игру и людей в точку, понятную только ему. Но совершенно непонятную для Ткачёва.

К полковнику подошёл следователь Рыков. Михаил Ильич был обескуражен размахом сражений, произошедших в Зареченске за последний час.

— Я даже не представляю, что мне докладывать прокурору, — Рыков кивнул на автоматы с глушителями, сложенные на брезенте. — А трупов-то сколько? Только здесь четыре!

— Доложите, что помогать вам некому…

Следователь сжал губы. Гибель оперативников уголовного розыска и тяжёлое состояние Поплутина, лежащего в реанимации, положили тяжесть расследования на плечи прокуратуры. А эти плечи не были сильными и молодыми.

— Но вы-то нам поможете, Андрей Викторович?

— Конечно. Вы сказали четыре трупа. А кто четвёртый?

— Сторож завода…

Ткачёв отвернулся, стиснув челюсти. Старик-сторож был совсем безвинной жертвой.

— Я что-то не вижу Гладышева, — сказал полковник. — Уж он бы смог выделить людей в помощь.

— Начальника ГУВД не нашли, — Михаил Ильич развел руками.

Ткачёв тихо зарычал и посмотрел в глаза следователю.

— Мне нужна ваша санкция на задержание Гладышева и обыск у него на квартире и на даче.

— На каких основаниях?

В ответ Ткачёв достал из кармана сложенные листы опроса второго секретаря горкома Зареченска. Рыков внимательно прочитал, и бледное лицо следователя побледнело ещё больше.

— Мне пора на пенсию, раз такое происходит.

С этими словами следователь достал из папки бланк распоряжения на задержание подозреваемого и размашисто вписал туда фамилию Гладышева.