Ткачёв посмотрел вслед ушедшей в приемную Елизавете. Его секретарь не была похожа на тех женщин, которых привык видеть Андрей Викторович. Почему-то считалось, что женщина в СССР должна быть «дородной». В теле, так сказать. Худощавыми и стройными могли быть только спортсменки и … больные не спортсменки. Нет, по молодости девушки старались не «расплываться» в размерах, ибо замуж надо. Но после родов контроль над ограничениями «уходил в никуда». Не у всех, конечно, но у большинства.

Елизавета Кудрявцева сломала стереотип Андрея Викторовича. Да, он знал, что она недавно овдовела, и ему было чертовски неудобно оказать ей внимание, как к женщине. Но она ему сильно нравилась, и именно, как женщина. Её вчерашнее падение со стула заставило Ткачёва забыть о Надежде из Зареченска. Вчера вечером даже Хмель заметил:

— Ты чего, генерал, дерганный какой-то?!

Ткачёв смущенно рассказал про историю со стулом, про подол юбки и чулок.

— Викторыч, а мы с тобой прямо друзьями становимся, — улыбнулся агент. — Хлеб делим, про баб рассказываем… Лиза, конечно, не подарок, но ты пойми… А, ладно — сам разберёшься!

И ушёл, так и не сказав, что же надо понять. А Ткачёв всё стоял у окна и представлял, как выглядят женские выпуклости Лизы без одежды.

Вздохнув, Ткачёв разложил записки от оперов и углубился в анализ.

Первое, за что он зацепился — это личность дочери генсека Галины Брежневой. На приём в посольство она пришла не одна, а в сопровождении некого Бориса Буряце. По слухам, Галина Брежнева вела довольно «свободный» образ жизни, пренебрегая отношением к мужу, кстати, заместителю министра МВД. Понятно, почему милицейские опера нигде не указывали в расследовании о Галине.

На глаза генералу попала справка с грифом «совершенно секретно». В ней убористым машинным текстом было напечатано, что Галина Брежнева и Светлана Щелокова — жена министра МВД СССР, близкие подруги и любительницы бриллиантов. Мало того, этот дуэт начал заниматься мошеннической деятельностью. Заключалось это в том, что официальная цена на бриллианты в СССР повышалась раз в два-три года. Решение о плановом повышении цен на драгоценности выносилось на закрытом заседании Политбюро. Понятно, что подруги знали о точной дате подорожания и накануне объезжали ювелирные магазины, скупая всё. В справке фигурировали показания директоров магазинов. После официального объявления повышения цены, подруги снова объезжали «ювелирки», сдавая изделия обратно. Естественно, что им выплачивали возврат уже по новой цене. Но самые интересные и дорогие изделия подруги оставляли себе.

Прочитав справку, Ткачёв вспотел. Если Галина Брежнева на приёме в посольстве увидела украшения Толстой, а она их увидела, то вполне могла эти украшения захотеть. Тем более что бурбонская лилия впервые «появилась на свет». А такая брошь будет жемчужиной любой коллекции, а Галина не привыкла себе отказывать и жила, можно сказать, на широчайшую ногу, говоря — я живу для любви.

Всматриваясь в фото Брежневой, Ткачёв отметил про себя, что влюбляться в дочку Брежнева не стал бы — столько водки ему не выпить.

Сопровождающий её на приёме Борис Буряце был молод и смазлив, но справки на него у Ткачёва не было. Подумав, генерал нажал кнопку вызова секретаря.

— Слушаю, Андрей Викторович, — проворковала Елизавета.

— Соедините меня с МУРом, пожалуйста. С подполковником Тарасевичем…

— Минуту, — попросила Елизавета Сергеевна.

Саша Тарасевич был давним приятелем Ткачёва. Они общались редко и чаще всего — по делу. Но подполковник был знатоком по «ворам», в прошлом дав справку Андрею Викторовичу по Автондилу.

— Андрей Викторович, Тарасевич на связи, — передала по интеркому секретарь. — Нажмите кнопку под номером два.

— Привет, Саша, — сказал Ткачёв насмешливо. — Ты ещё меня помнишь?

— Помню, товарищ генерал, — холодно ответил Тарасевич. — Чем обязан?

— Ладно, ладно. Я по делу. Что ты мне можешь сказать про клиента по имени Боря Буряце?

Тарасевич удивленно кашлянул.

— Я думал, что в конторе более осведомлены…

— Возможно, но у меня сейчас нет времени делать запросы по отделам. Так ты мне подскажешь?

— Официально?

— Нет. Вкратце.

Подполковник молчал. Видимо, о чём-то раздумывал. Наконец, едва слышно проговорил:

— Вы помните, где была наша последняя встреча? Через два часа…

Связь прервалась.

Ткачёв усиленно вспоминал, где он с Сашей встречался в последний раз. Даже встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Вспомнил! Это было в чебуречной на улице Юных Ленинцев. Там готовили шикарные чебуреки по пятнадцать копеек за штуку. Большие, с горячим вкусным бульоном внутри. У Ткачёва потекли слюни при воспоминании. Только почему Тарасевич шифруется?! Боится скомпрометировать себя связью с конторой? Возможно, учитывая взаимоотношения МВД и КГБ. Или ещё что-то серьёзней? Тогда Сашу подставить нельзя.

Так, рассчитать время. От управления на метро, а потом пешком — на это уйдет минут пятьдесят. Значит, ещё десять минут, чтобы осмотреться на месте. Итого — час. Время ещё есть.

— Елизавета Сергеевна!