Генерал попытался протестовать и хотел сказать, что он пришел не ужинать, а по делу. Но вскоре запахи горячего мяса и свежих овощей вытеснили мысли о работе. А предложение выпить коньячку — вообще, отодвинули эти мысли на самый задний план.

Пока Ткачёв утолял первый приступ голода, она решила переодеться, но закрыв дверь и вынув из шкафа одежду, поняла, что кроме деловой одежды, свитеров и брюк у неё ничего нет. Даже простого домашнего халата. Женщина устало опустилась на диван, с минуту смотрела на разбросанные вещи, а потом легла и разрыдалась.

Ткачёв, утолив голод, не сразу сообразил, что хозяйка что-то долго отсутствует. Он вытер губы, руки и прислушался. В доме было тихо, как в склепе. Генерал, старясь не скрипеть половицами, поднялся на второй этаж и взглянул на приоткрытую дверь, видимо, в спальню. Из спальни доносились едва слышные рыдания.

Он осторожно постучал. Рыдания сменились на всхлипывания.

— Да, заходите, — сдавленно сказала она, не поднимая головы и пряча лицо.

Ткачев открыл дверь шире, заглянул.

— Лиза, почему вы плачете? — генерал подошел к дивану, неловко опустился на колени. Медленно дотронулся до её руки. — Что-то случилось с Сергеем Ивановичем?!

— Нет, — она села на диване, громко шмыгнув носом. Но руку не убрала. — С папой пока всё так же… Не лучше, но и не хуже.

Ткачёву стало неудобно на коленях, и он сел на пол рядом с диваном. Лиза вытирала слезы ладонью, негромко всхлипывая. Волосы растрепались, большой свитер сполз с одного плеча, обнажив шею и ключицу. На шее билась тонкая жилка, и ему захотелось прикоснуться к ней губами, будто это смогло бы успокоить плачущую женщину. Она заметила его взгляд и тихо прошептала:

— Не смотрите на меня. Я зарёванная и некрасивая.

Но он продолжал смотреть, поглаживая её руку. Улыбнулся уголком губ. И эта улыбка, и этот взгляд, и прикосновение словно прорвали в ней какую-то плотину…

Через три дня Елизавета улетит в Туркмению по просьбе Ткачёва. Туда же улетит и группа Хмеля. Больше никому генерал доверять не мог, а только она знала Хмеля и могла выйти с ним на связь. А ещё у неё там были знакомые, обретенные за время службы её погибшего мужа. Андрей Викторович надеялся, что с их помощью группа Хмеля выйдет на националистическую организацию, пустившую корни по всей Средней Азии.

Советский Союз, находящийся в стадии «локальной» войны в Афганистане имел довольно протяженную границу с этой страной, и не мог позволить становления националистических идей в республиках, граничащих с Афганистаном. Война шла с переменным успехом, но наркокартели, имеющие производства на границе с Пакистаном, вынуждены были просить помощи у своих покровителей из ЦРУ. И в Пакистан были переброшены нанятые разведчиками наёмники из разных стран, а в самом Афганистане была развёрнута целая компания по дискредитации присутствия СССР в этой стране.

Началось все с того, что «шурави» были объявлены, как злостные попиратели законов шариата, особенно в обращении с афганскими женщинами. Что они пришли в Афганистан, чтобы установить беззаконие и распущенность, хотя ещё до прихода Советских войск в Афганскую демократическую республику на пляжах Кабула можно было встретить афганских красоток, позирующих фотографам в купальниках и разгуливающих по набережной в коротких юбках.

Пропагандисты из ЦРУ знали своё дело, и в дальних от столицы районах, особенно на границе с Пакистаном, местные афганцы объявили себя «моджахедами», ввергнув половину территории в гражданскую войну.

Советникам из СССР пришлось несладко. И в Генштабе, совместно с ГРУ был разработан план развёртывания в Афганистане значительной группировки Советской армии, дополнительно к той, которая уже базировалась там, начиная с одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Особое значение придавалось развёртыванию войск в районе Кандагара, куда по горным перевалам из Пакистана проходили довольно многочисленные силы наёмников. Они сосредотачивались на горных базах и должны были нанести мощные удары по колоннам Советских войск. Но первый, превентивный удар, ЦРУ планировало нанести по развернутым базам в Средней Азии силами боевиков из националистических объединений. Это, по расчетам аналитиков из ЦРУ, должно было деморализовать дух, как солдат, так и местного населения.

Узбекистан славился своими хлопковыми полями. В «Белом» золоте Советский Союз с его огромной территорией и многочисленным населением сильно нуждался. Это было поистине стратегическое сырье, растущее из земли каждый год. Еще в середине семидесятых скорый на язык глава компартии Узбекистана Рашидов дал невыполнимое обещание повысить урожай хлопка в полтора раза. Рашидова поддержал Суслов, а Брежнев поверил.