Ткачёв не спал всю ночь — работал. Под утро у него появились версии того, кто мог быть в числе трех агентов. Над кличками ещё семи Андрей Викторович поставил жирные знаки вопроса. И тут генерал понял, что ему необходимо побеспокоиться о собственной безопасности. Прав был Трефилов — за Ткачёвым станут неусыпно наблюдать, стоит ему встретиться с первым агентом из десятки. А вот стоит ли встречаться?

Андрей Викторович встал. Размял спину и пальцы. И тут его бросило в жар от того, что ему здесь и сейчас необходимо занять крайнюю позицию — половинчатого решения не получится. Так же не получится спихнуть решение проблем, а скорее — задач, на кого-то другого. Был только Трефилов, и сам Андропов. Но работать, всё равно, доверят ему — Ткачёву. А как их решение будет стыковаться с его, Ткачёва, внутренними принципами? Ведь он же не молодой лейтенант из Угрозыска, а теперь — генерал, обладающий некой властью. В достаточном возрасте, чтобы отстаивать свой взгляд и свою… честь. Честь человека, которого эта страна, обучила и дала право на счастливую жизнь. А что такое счастье?!

Какую себе жизнь представлял лейтенант Нодия, и капитан Румянцев? Они за что погибли в Зареченске?! А ведь нет войны… За что многие коллеги Ткачёва по МУРу гибли от пуль и ножей бандитов? За какое такое счастье?! А за что сам Ткачёв ловил этих бандитов? Ведь мог бы принять от них деньги, жить на «широкую ногу»… А пусть бы эти говнюки ходили бы на свободе — грабили, воровали, убивали…

Ведь не взял с них денег, сколько не предлагали, так почему сейчас-то может взять?! Или это не бандиты, желающие раздиребанить огромную страну, да ещё и нажиться на этом?

Нет! Эти хуже уголовников. Эти скрываются под бременем власти, выдумывая ради своей личной выгоды различные отговорки. Им плевать на страну, которая их учила и вырастила. Они её… ненавидят! Государство доверило им руководить… Стоп! Они сами себя обличили этой властью. Они всю жизнь делали вид, что беспокоятся о стране, а сами беспокоятся только о себе. Они лжецы! Живут двойной жизнью, обманывая окружающих. Они пользуются доверием народа, что презервативом. Использовал и выбросил, оставив тухнуть своё поганое семя…

Ткачёв накручивал сам себя. Сжимал кулаки, размахивал руками и …

— Гады! Сволочи! Не будет вам ничего!

Закричал генерал и мощно ударил в дверь кулаком. С разбегу, вложив в удар всю энергию, собранную в плече. Дверь хрустнула.

— Уничтожу! — выдохнул Ткачёв хриплым шёпотом.

Это успокоило Андрея Викторовича, заставило взглянуть с другой стороны.

А достойна ли эта страна и этот народ, чтобы за него драться?! Ведь этот народ и страна сами вырастили себе предателей.

В сознании Ткачёва стали мелькать образы… Хмеля, Поплутина, Гладышева… Воронкова, Глушко, Брежневой… жены Людмилы, Елизаветы, Надежды… Тестя, отца, генерала Кудрявцева…

Разный народ, но страна — одна. А врагов у страны и народа было всегда достаточно. Так что теперь?!

— Не буди лихо, пока оно тихо, — шептал генерал, опускаясь на пол около двери. — Зря они всё это затеяли…

Кто зря, и какое лихо, Ткачёв уточнять не стал. Для себя он всё решил…

— Кто не спрятался — я не виноват, — улыбнулся он, вставая на ноги.

— Вот что я вам скажу, — бывший командир Трофимова вдруг закашлял с надрывом. С минуту он стоял, склонившись и упираясь на трость. Перестав кашлять, протянул Ткачёву блокнот. — Здесь адреса бывших бойцов спецназа ГРУ. Мне жить осталось не больше месяца, а вам пригодится. Вы уж простите, но разговаривать с ними будете сами. Я уже им не командир…

— Где-то ещё остались эти списки?

Командир с трудом сдержал новый порыв кашля.

— Может быть, и остались. Но чтобы составить их в таком виде, нужно много времени. Да и вряд ли кто-то будет их составлять. Подразделения дислоцируются разрозненно, и четкого единого командования как не было, так и не будет. Сейчас в Управлении даже не знают, сколько отдельных рот… А в Афгане немало наших перебили. Пытаются систематизировать, но бойцов, уволенных по ранению, в расчёт точно брать не будут. Бери…

Генерал КГБ Виктор Чебриков ехал к тёще в плохом настроении. В Управлении творилось чёрт знает, что — каждый отдел творил, что хотел, а Председатель сутками пропадал на бесконечных совещаниях Политбюро. Хотя, было понятно — сороковая армия в Афганистане усиливалась, а Андропов, как один из членов Политбюро, голосовавший за вход Советских войск в Афганистан, контролировал это усиление.

У тёщи генерала сегодня был день Ангела, или как там называется такой праздник, и он пообещал ей приехать вечером на чай. А ещё привезти её любимый торт «Полёт» и, естественно, в спешке он забыл его заказать.

— Дима, — спросил генерал адъютанта. — А где делают торт «Полёт»?

Адъютант тут же куда-то позвонил, тихо переговорил.

— Товарищ генерал, можно заехать на фабрику «Большевик»… Кстати, это по дороге.