Старшина стал брать Джамола с собой в город, куда они ехали на грузовике часа три. Для погрузки и разгрузки машины требовались люди, а поскольку летом котельная включалась только для мытья посуды, командир дал добро на командировки Джамола в город, чтобы не отвлекать других солдат от несения службы — грамотных «срочников» в части не хватало, а отсутствие на время кочегара никому не мешало.

По дороге прапорщик болтал с солдатом на различные темы и немного научил русскому языку.

Как-то, в очередной приезд на склад, прапорщик убежал по нужде, оставив Джамола грузить машину. Вернувшись, старый прапор застал своего подчиненного в крови, с разбитыми костяшками пальцев и лежащего в мучной пыли.

— Чтобы я этого чурку больше не видел! — крикнул прапорщику капитан — начальник склада. — Он двух моих «бойцов» отхерачил!

Прапор сморщился от досады. Ему стало понятно, что капитан не хочет показать «неуставняк» у себя на хозяйстве.

На обратной дороге солдат, вытирая кровь, разговорился.

— Джамол не чурка! Одын большой солдат сказал, что моя мама абал!..

Далее пошли непонятные фразы на-узбекском с примесью рыданий и размазывания слез по щекам, из которых прапор с трудом понял, что мать Джамола умерла. И только вчера солдат об этом получил извещение.

Прапорщик искренне пожалел беднягу и придумал выход. Он останавливался возле склада, и оставлял солдата в кабине. А сам шёл готовить мешки под погрузку. Когда груз был готов, Джамол загружал грузовик, пока прапор следил, чтобы никто не подходил к машине.

В одну из таких поездок к сидящему в кабине Джамолу подошёл земляк-старослужащий…

Джамол вернулся в свой кишлак. Но теперь он знал, что СССР — это не то, о чём говорил начальник политотдела части. И когда знакомый Джамолу земляк нашёл его в горах и передал ему два вещмешка со словами: «За ними придут хорошие люди», то утвердительно кивнул.

А потом в горы стали заходить неизвестные, ища встречу с ишаном Джамолом.

Двадцать шестого января вечером пришло сообщение, что днём ранее в больнице скончался Суслов. Андрей Викторович сделал трагичную физиономию — всё-таки он был знаком с Михаилом Андреевичем, пусть это знакомство и не было приятным.

Похороны показали по телевизору, и их размах впечатлял — масштабом и размахом они не уступили открытию Олимпиады в Москве.

— Начинаем работать над планом, — сказал Ткачёв Хмелю. — Надо успеть до марта. А то потом времени на подготовку не хватит.

Джамола Абдухаимова Хмель вычислил случайно. В одном из документов КГБ Узбекистана был упомянут некий ишан Джамол со ссылкой на распоряжение одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года, когда всем имамам было рекомендовано не поддерживать связь с ишанами. Далее следовала отписка, что такой ишан не проходит по оперативной разработке.

Хмель же уперся в эту ниточку. И оказалось, не напрасно. Правда, узбеки не очень хотели делиться сведениями о Джамоле, но Хмель, с помощью Лизы, накопал данные в военкомате, хоть и потратил на это кучу времени.

Следуя оперативной информации группа Хмеля вела наблюдение за кишлаком Джамола и сумела отработать связи ишана. К сожалению Ткачёва в этих связях не был замечен Рашидов и люди из его близкого окружения.

— Вот как нам устроить «покушение» на Брежнева?

Вздыхал Андрей Викторович, в сотый раз просматривая схемы и документы.

— Надо отработать маршрут его посещения Узбекистана, — Хмель щелкал скорлупой миндаля. — Может быть, так легонько попросим содействия Адылова? На него фактов много…

— И как ты попросишь? — Ткачёв раздраженно отнял у агента орехи, но Хмель невозмутимо достал из кармана ещё горсть.

— Легонько прижать, застращать, пригрозить, напугать…

Агент перечислял эффективные на его взгляд методы легкой просьбы. Ткачёв только усмехнулся.

— А потом всё КГБ Узбекистана будет носиться за нами по горам. Тут нужен какой-то тонкий ход. Как-то незаметно надо заставить Брежнева приехать туда, куда нам нужно…

— А ещё заставить Адылова сделать то, что нам нужно, — дополнил Хмель. — Кстати, а кто будет сопровождать генсека в поездке?

— Да, там народу будет — не пропихнешься!

— А ну-ка! — Хмель развернул карту. — Брежнев прилетит в аэропорт, и прилёт будут снимать по телевидению. Он помашет рукой, потом поцелуется с Рашидовым, — Ткачёв хихикнул. — А потом поедет обедать. Это уже снимать не будут. Торжественное заседание и демонстрация пройдут на следующий день — утром. Вот с период после обеда и до утра нам нужно генсека куда-то выманить.

— Отличный план! — ехидно воскликнул Ткачёв. — И кто будет выманивать? А самое главное — куда?!

— А зачем, вообще, прилетает Брежнев? Кумыса попить и шашлык потрескать?