— А чё за наезд? — поднялся было Хмель, но тут же сел обратно под дулом приставленного к затылку пистолета.

«Коллеги» капитана двигались изумительно быстро и чётко: один держал пистолет у головы, остальные встали по бокам столика, загородив видимость с улицы.

— Ничего, — ответил сероглазый. — Пройдёмте на улицу, тут незачем разговаривать. Я отменил ваш заказ, так что не беспокойтесь.

«Очень дерзко, и очень глупо», — подумал Ткачёв, выходя на улицу через другой вход — служебный на заднем дворе. Они встали под навесом, окружённые с двух сторон кирпичными пристройками. В темноте двора компанию было видно с трудом — фонарь под навесом светил тусклым прямым светом.

— Вы явно не блатные, — усмехнулся сероглазый. — Кто вы? И что вам нужно? А тебя, — он ткнул Ткачёву пальцем в грудь, — я заметил ещё у отделения. Правда, ты был в другом одеянии.

— Мы пришли предложить вам службу… Барс, — тихо сказал Ткачёв.

Сероглазый едва заметно дернул головой, будто отшатнулся.

— Вот как… И кому предлагаете служить?

— Родине…

Барс чуть не расхохотался в голос, остальные трое лишь улыбнулись, но такой быстрой улыбкой — механической.

— Вы, папаша, что-то перепутали, — сказал сероглазый. — Та родина уже закончилась, а ты… не мой куратор, — и снисходительно кивнул своим парням. — Кончайте их. Только быстро.

Ткачёв не увидел, а скорее почувствовал, как Хмель качнулся в сторону, выкидывая локоть в лицо противника справа, но… удар ушёл в пустоту. А Андрей Викторович в тот же миг получил очень болезненный и направленный тычок сбоку, под печень. Непроизвольно выпрямился, стараясь унять боль, и тут же удар в челюсть, несильный, но точный, свалил его с ног. Ткачёв упал, поймав сильное головокружение. И только потом, почувствовал жуткую боль во всей голове. Скорчившись, схватился за неё, будто не давая черепной коробке разлететься мелкими кусками. Потом послышались быстрые шаги, глухие удары, охи и выдохи.

— Стойте! — прохрипел Андрей Викторович, держась за голову, и попытался подняться на ноги.

— Андрей, не вставай! — крикнул Хмель.

Ткачёв послушался, тем более ему на спину приземлилось чьё-то тело, и он от неожиданности даже забыл про боль. Вылез из-под упавшего, повернувшись, и увидел залитое кровью молодое лицо. Безжизненное, с кровоточащей раной вместо глаза.

— Это что же такое делается?! — прошептал Андрей Викторович с болью в голосе. — Мы зачем убиваем друг друга?!

Он обшарил убитого, и вынул из его кобуры пистолет, под звуки быстрых и непрекращающихся ударов. Осмотрел поле «битвы».

Хмель и Барс обменивались стремительными ударами, ставя блок и уклоняясь. Хмель был явно в ярости — искаженное и ледяное лицо со струйкой крови с виска, сжатые губы, легкие движения. Барс так же холодно отбивался, будто нехотя. Под светом фонаря лежали тела и не шевелились. Среди них Ткачёв заметил рыже-чёрную бородку, и оскаленный открытый рот.

Хмель пропустил удар и, вскрикнув, прыгнул назад. Барс сделал было движение, чтобы добить его, но увидел черный зрачок пистолетного ствола. Громко щелкнул взводимый курок.

Барс остановился, будто вышел из какого-то транса. Медленно взглянул на лежащие трупы.

— Вот нахрена вы притащились? — спросил он Ткачёва. — Что же вам нужно?

— Уже ничего, сынок, — ответил Андрей Викторович, не отводя пистолет. — Они могли ещё жить и принести пользу. Но ты даже не стал с нами разговаривать. Ты кем себя возомнил-то, парень? За две минуты друг друга убили лучшие агенты, которых готовили, чтобы защищать страну…

— Папаша, иди на фиг со своей моралью, — зашипел Барс. — Той страны уже нет, а в этой каждый сам за себя. Открой глаза, папаша! Рулят баксы, а не твоя говёная идеология. Ты понял?!

— Не тебе решать, кто и что рулит, — ответил Ткачёв. — Ты мог просто с нами поговорить, но не стал. А стал убивать. Почему?

— Да пошёл ты!..

Пистолетный выстрел раздался глухо, будто и не было кирпичных кладок по бокам, и железного навеса. Барс дернул простреленной головой и медленно склонился на асфальт.

— Ты чего антимонию развёл? — Хмель выдернул из ладони Ткачёва пистолет, быстро осмотрел. — Классная машинка. Бьёт без звука. Вставай, Викторыч. Надо убираться отсюда.

Ткачёв, всё ещё сидя на земле, тупо наблюдал, как суетится Хмель, пытаясь придать прошедшей резне вид перестрелки. Агент немного задержался у тела Шмеля, что-то прошептал и прикрыл ему глаза. Потом поднял охнувшего от боли Ткачёва, и повёл его дворами прочь.

На квартире Андрей Викторович неподдельно удивлялся. Хмель, вымывшись под душем, обработал раны и повалился на диван, включив телевизор. Будто и не было ничего. Только руки чуть дрожали, нажимая на кнопки пульта.