не такой уж волшебный. Это наш мир, но неопознанный, а опознание

дается опытом, и опытом нелегким, то есть многого требующим и от героя,

и от автора-рассказчика, организатора и осуществителя сюжета открытия

мира. Да и от читателя: Толкин – автор требовательный, и читатель

праздный и небрежный ему не нужен. Открыватель мира и своей к нему

причастности не может быть ни праздным, ни небрежным, ни

невнимательным. Истый читатель Толкина (а таких нашлись многие

миллионы), раз открывши Средиземье, никуда оттуда не денется, а со

временем

и

до

«Сильмариллиона»

доберется.

Между

тем

в

«Сильмариллионе» описывается вовсе не тот мир, по которому

путешествует Бильбо. Между нами и Бильбо дистанции нет, он из нашей

детской, а вот между Бильбо и героями мрачных легенд – расстояние

огромное.

И в книге «Хоббит» он его понемногу преодолевает, сам того не ведая,

как до поры до времени и Толкин не ведал, что творил (во всякой книге

история героя в какой-то мере история автора). Да, трудновато приходится

Бильбо: на каждом шагу он вынужден доказывать – и притом все время

сам, без посторонней помощи, – что он не столько хоббит, сколько

грахоббит. Но это его дело, и он с ним неплохо справляется, осваиваясь в

Средиземье. А вот чтобы к делу мог приступить читатель – для этого

пришлось потрудиться профессору Толкину, пустив в ход всю свою

изобретательность и эрудицию, все свои профессиональные навыки.

Словом, времена Бильбо должны были стать Третьей эпохой, и за колечко

его надо было вытащить всю историю Средиземья. А для этого следовало

как минимум ее придумать.

Это открытие так поразило самого Толкина, что он даже бросил писать

(или, если верить его детям, записывать) «Хоббита», когда выяснилось, что

грахоббит Бильбо ни под каким видом в драконоборцы не годится. А через

дракона не перепрыгнешь. Ну, бросил и бросил, это было в порядке вещей,

удивительно, скорее, что он удосужился написанное перепечатать в одном

экземпляре. Видимо, по свойственной ему аккуратности; и еще затем,

чтобы иной раз дать почитать друзьям и знакомым. Дети подросли, и их

теперь ничуть не волновало, найдется ли для бывшего плюшевого зайки

выход из безвыходного положения.

Заведомо,

казалось

бы,

суждено

было

этой

машинописи

присоединиться к «Сильмариллиону» лишь внешним образом – «в

портфеле», где, как писал Козьма Прутков, «много замечательного, но, к

сожалению, неоконченного (d’inachevе)». Однако, по счастью, профессора

Толкина (который, надо сказать, был легок на подъем, но трудно

раскачивался) подвигли к выполнению трудновыполнимой задачи

обстоятельства, не в последнюю очередь материальные. Всемогущая

случайность сделала так, что ученица профессора восторженно рассказала

о его забавах подруге – редактору издательства «Аллен энд Ануин», та

заинтересовалась и, без особого труда проникнув к профессору, испросила

машинопись на прочтение (можно себе представить, сколь мало Толкин

ценил свое сочинение, если выдал его единственный (!) экземпляр по

первой просьбе). Сьюзен Дагнэл – хочется назвать ее имя, потому что ей

мы практически обязаны всем, что было дальше, – прочла машинописный

текст и на свой страх и риск написала Толкину, что издательство от

рукописи в восторге, просит только, если можно, закончить сюжет. Толкин

такую возможность изыскал. Однако и в законченном виде сюжет вызвал

глубокое недоумение директора издательства Стэнли Ануина. Он отдал

рукопись на рецензию сыну, и тот с высоты своих десяти лет

снисходительно, но очень доброжелательно рассудил, что пяти-, шести-,

семи-, восьми– и девятилетним малышам эта будущая книжка просто-таки

необходима. Не оторвутся.

И действительно, «Хоббит» имел потрясающий успех. Читали книгу

отнюдь не только пяти-девятилетние малыши – от нее не могли оторваться

и отроки, и взрослые читатели. Но именно дети отроческого возраста

безошибочно почуяли, что им рассказано не только и не просто о

похождениях зайки, расслышали в «Хоббите» дальнее эхо еще не

написанной эпопеи. И с детской неотвязностью требовали у потрясенного

успехом книги издателя ее продолжения.

Мистер Ануин обратился на этот счет к автору «Хоббита», и тот, не к

чести его будь сказано, попытался всучить ему «Сильмариллион». Издатель