– Хорош друг, – пробурчал Сэм. – Вот разожжем сейчас костер – и,

стало быть, мы здесь, только еще покричать осталось, чтоб не пропустили.

Отыскав на дне лощины укромную полянку, они развели костер и

наскоро приготовили еду. Вечерние тени сгустились; похолодало. И голод

вдруг накинулся зверем: они же ничего не ели с утра, а ужин их был

поневоле скромный. Впереди лежала пустошь, где хозяйничали звери и

птицы; печальные, заброшенные земли. Там только и бывали что

мимоходом редкие Следопыты. Других странников совсем было немного,

да и что это были за странники: ну, например, тролли – забредут иной раз

из северных ложбин Мглистых гор. Нет, путешественники бывают только

на Тракте, чаще всего это гномы, которые спешат по своим делам и с

чужаками словом не обмолвятся.

– Не хватит у нас припасов, – сказал Фродо. – Хоть и скудно мы ели

последние два дня, хоть и сегодняшний ужин – не пирушка, а все-таки

переели, тем более – две недели впереди, если не больше.

– Лес прокормит, – обнадежил его Бродяжник. – Ягоды, коренья,

травы, а то и дичи добуду. Не зима, еда найдется. На пропитанье хватит: затяните потуже пояса и надейтесь на будущие трапезы Элронда!

За ложбиной ничего было не видно, только серый, клубящийся сумрак.

А небо расчистилось, и в нем тихо зажигались звезды. Фродо и прочие

хоббиты жались к костру и кутались во что попало; только Бродяжник

сидел поодаль, запахнувшись в свой дырявый плащ, и задумчиво

покуривал трубку.

Пала ночь, и ярко вспыхивал огонь костра; а Бродяжник стал

рассказывать им сказки и были, чтобы уберечь от страха. Ему памятны

были многие древние легенды и повести стародавних лет, эльфийские и

людские, о добрых и злых делах и небывальщине. «Сколько же ему лет, –

думали они, – откуда же он все это знает?»

– Расскажи нам про Гил-Гэлада, – попросил Мерри, когда окончилась

повесть о древнеэльфийских царствах. – Вот «Песня о гибели Гил-

Гэлада» – ты ведь ее знаешь?

– Да уж, конечно, знаю, – отвечал Бродяжник. – И Фродо тоже знает:

его эта древняя история прямо касается.

Мерри и Пин поглядели на Фродо, а тот смотрел в костер.

– Нет, я очень немного знаю – только то, что Гэндальф рассказывал, –

задумчиво проговорил он. – Знаю, что Гил-Гэлад – последний из могучих

эльфийских царей Средиземья. «Гил-Гэлад» по-эльфийски значит

«звездный свет». Вместе с воинством друга эльфов Элендила он выступил

в грозный поход и вторгнулся в край…

– Ладно! – прервал его Бродяжник. – Об этом, пожалуй, не стоит

рассказывать, когда прислужники Врага рыщут неподалеку. Доберемся до

чертогов Элронда – там и услышите всю повесть с начала до конца.

– Ну, расскажи хоть что-нибудь про тогдашнее, – взмолился Сэм, – про

эльфов расскажи, какие они тогда были. Про эльфов-то сейчас очень бы не

худо послушать, а то уж больно темень поджимает.

– Расскажу вам про Тинувиэль, – согласился Бродяжник. – Коротко

расскажу, потому что сказание очень длинное, а конец его забыт и никому

теперь, кроме Элронда, неведомо даже, был ли у него конец. Красивая

повесть, хотя и печальная, как все древние сказанья Средиземья; и все же

на душе у вас, пожалуй, станет светлее.

Он задумался, припоминая, а потом не заговорил, а тихонько запел:

Над росной свежестью полей,

В прохладе вешней луговой,

Болиголов, высок и прян,

Цветением хмельным струится,

А Лучиэнь в тиши ночной,

Светла, как утренний туман,

Под звуки лютни золотой

В чудесном танце серебрится.

И вот однажды с Мглистых гор

В белесых шапках ледников

Усталый путник бросил взор

На лес, светившийся искристо

Под сонной сенью облаков,

И сквозь прозрачный их узор

Над пенным кружевом ручьев

Ему привиделась зарница

В волшебном облике земном.

Тот путник Верен был; ему

Почудилось, что в золотом

Лесу ночном должна открыться

Тропинка к счастью; в полутьму,

За чуть мерцающим лучом,

Светло пронзавшим кутерьму

Теней, где явь и сон дробится,

Он устремился, будто вдруг

Забыв о грузе тяжких лиг

Далекого пути на юг,

Но Лучиэнь легко, как птица,

Как луч, исчезла в тот же миг,

А перед ним – лишь темный луг,

Болиголов, да лунный лик,

Да леса зыбкая граница…

С тех пор весеннею порой,

Когда цветет болиголов —

Могучий, пряный и хмельной, —

Он часто видел, как рябится