хотел выгадать время, опять-таки срезав размашистую дорожную петлю: от

восточного подножия Заверти Тракт круто и надолго сворачивал к северу.

* * *

Скрытно и осторожно обогнули они юго-западный склон горы,

подобрались к Тракту, перебежали его – он был пуст на всем видимом

протяжении, – и над головами их перекликнулись два замогильных голоса.

Пригибаясь, они со всех ног метнулись в густой кустарник. Шли они под

уклон, но кругом не было ни тропки, и приходилось то продираться сквозь

кусты и заросли цепких, чахлых деревец, то брести по вязким

проплешинам. Трава торчала редкими, серыми, скудными пучками; деревца

осыпали их вялой, трухлявой листвой. Безотрадные это были места, и

продвигались они медленно и уныло. Верховой Фродо тоскливо оглядывал

тяжко понурившихся друзей – даже Бродяжник казался усталым и

угрюмым.

Плечо Фродо наливалось ледяной болью, но жаловаться не годилось:

он помалкивал и, стиснув зубы, терпел что было сил. Миновали четыре

тяжких, однообразных дня. Заверть медленно отдалилась, дальние горы

немного приблизились. После той переклички на Тракте враги не

объявлялись, и не понять было, следят или следуют они за ними. Темнота

их страшила, и ночами они сторожили по двое, с дрожью ожидая, что

серую, мутную лунную мглу вдруг пронижут черные пятна. Но никаких

пятен, сколько ни гляди, не было, и слышался только сухой шелест жухлой

травы. Близкой и страшной беды, какую они почуяли на Заверти, как не

бывало. Неужели же Всадники так вот сразу и сбились со следа? Вряд ли:

наверняка затаились, выжидают, готовят новую засаду.

Вечерело в пятый раз, и начался еле заметный подъем: они пересекали

широкую-широкую долину. Бродяжник опять свернул на северо-восток; на

шестой день они одолели долгий пологий склон, и вдали показалось

лесистое взгорье. Где-то внизу виднелся Тракт; справа в жидком солнечном

свете поблескивала тускло-серая река. Другая река угадывалась совсем уж

далеко, в затуманенной каменистой ложбине.

– Боюсь, придется нам, хочешь не хочешь, немного пройти по

Тракту, – задумчиво сказал Бродяжник. – Перед нами, вон она, речка

Буйная, по-эльфийски Митейтиль. Она берет начало в Эттенблате, в

излюбленной логовине троллей к северу от Раздола, и там, на юге, впадает

в Бесноватую. Когда они сливаются, их начинают именовать Сероструй.

Широкое у него морское устье. И никак эту Буйную не обойдешь ниже

эттенблатских истоков. Один путь – Последний Мост, а по нему-то и идет

Тракт.

– А другая какая река виднеется? – спросил Мерри.

– Да там-то уж Бесноватая, Бруинен, там и до Раздола рукой подать, –

отозвался Бродяжник. – Но оттуда до Последнего Моста еще идти и идти,

Тракт хорошие петли выделывает. Как мы брод перейдем, этого я еще не

придумал. На первый случай хватит с нас и одной реки. Нам и то повезет,

если Последний Мост покамест свободен.

Рано поутру путники снова приблизились к Тракту. Бродяжник и Сэм

отправились на разведку – никого: ни пешеходов, ни всадников. Тракт

пустой, и конских следов нет – два дня назад здесь, в предгорье, шел дождь,

так, может, смыло, а с тех пор не проезжали.

Прибавили шагу, торопились изо всех сил, и через милю-другую

вдалеке под крутою горой показался Последний Мост. Того и гляди, из-под

горы возникнут черные… – да нет, ничего такого не видать. Бродяжник

велел им спрятаться в кустах, а сам пошел вперед – и вскоре вернулся.

– Врагов у Моста нет и не было, – сказал он. – Хотел бы я знать, куда

они подевались. Зато вот что я нашел – а это совсем уж непонятно. – Он

вытянул руку с бледно-зеленым камнем на ладони. – Лежал на Мосту в

грязи посреди дороги. Это эльфийский берилл. Положили на виду – а

может, и обронили, – но все-таки обнадеживает. Так что через Мост

рискнем, а там… там посмотрим, но дорогой не пойдем, пока не будет

указанья пояснее.

Медлить не стали ни минуты и благополучно миновали Мост. Кругом

стояла тишь, только река клокотала под тремя огромными арками. Прошли

с милю; Бродяжник свернул налево в узкую лощину и зашагал еле

заметной тропой по редколесью у подножия угрюмых холмов.

Хоббиты пробирались между сумрачными деревьями и радовались,

что тоскливая низина и страшный Тракт остались позади; но и здесь места

были дикие, глухие, зловещие. По сторонам все выше громоздились горы.

На выступах и вершинах виднелись остатки древних стен, развалины