Попытались одолеть его с ходу, но не тут-то было. Фродо спешился и

старался не отстать от друзей, а ноги дрожали и подкашивались. Пони

великими трудами затягивали на кручи; а сами они то и дело теряли тропу,

да и была ли она, эта тропа, неизвестно, а поклажа тяжелая. Почти что

стемнело, и сил у них не было никаких, когда они наконец взобрались на

вершину. Между зубцами оказалась узкая седловина, и впереди был крутой

спуск. Фродо упал замертво – и лежал, вздрагивая и закусывая губу. Левая

рука безжизненно свисала; мертвая хватка ледяной боли впивалась в плечо

и в грудь. Деревья и камни казались смутными тенями.

– Дальше идти нельзя, – сказал Мерри Бродяжнику. – Фродо, сам

видишь, на ногах не стоит. Очень я боюсь за него. Ну и что нам делать? Ты

думаешь, как – в Раздолето его сумеют вылечить, если мы туда доберемся?

– Там посмотрим, – сказал Бродяжник. – Я больше ничего сделать пока

что не могу; из-за его раны я вас так и подгоняю. Но сегодня – это ты прав

– дальше нельзя.

– А что такое с хозяином? – тихо спросил Сэм, умоляюще глядя на

Бродяжника. – Ранка-то была махонькая и уже затянулась: только белый

шрамик на плече.

– Фродо пронзило оружие Врага, – отозвался Бродяжник. – Ядовитое,

гибельное, колдовское оружие. Мне это черное чародейство неподвластно.

Что еще я могу тебе сказать? Держись, Сэм!

Холодная выдалась ночевка на высоком уступе, хотя и развели

костерок под скрюченными корнями громадной сосны: здесь, наверно,

когда-то глину брали. Хоббиты съежились и прижимались друг к другу.

Свиристел ледяной ветер, и слышны были стоны и вздохи нижних

деревьев. Фродо одолел полусон: ему мерещилось, будто над ним плещут

черные крылья, а на крыльях – мертвецы, отыскивающие, где это он

укрылся.

Забрезжило ясное, прозрачное утро; воздух посвежел, и промытые

дождем бледные небеса источали неяркий свет. Путники приободрились:

вот бы еще солнышко пригрело, а то руки-ноги совсем окоченели. Как

только рассвело, Бродяжник, прихватив с собой Мерри, отправился

обозревать окрестности на восточный пик. Когда они вернулись с

просветлевшими лицами, солнце уже сияло вовсю. Шли они почти что

правильно, и теперь нужно было спуститься крутым откосом и оставить

горы по левую руку. Бродяжник опять углядел вдали серый отблеск

Бруинена, а путь к переправе хоть пока и не виден, но пролегает

неподалеку от реки, вдоль ее ближнего берега.

– Надо нам снова выбираться на Тракт, – сказал он. – По горам не

пройдем. Будь что будет, а торного пути нам никак не миновать.

Наспех позавтракали и сразу тронулись в путь. Медленно спускались

по южному склону: но он оказался вовсе не так уж и крут, не то что

вчерашний подъем, и вскоре Фродо снова усадили на пони. Бывший одер

Бита Осинника на диво сноровисто выбирал путь и даже почти не

встряхивал седока, точно заботился о нем. Путники мало-помалу

повеселели. Даже Фродо под лучами утреннего солнца словно бы

полегчало, но в глазах у него то и дело мутилось, и он поспешно протирал

их обеими руками.

Пин шел чуть впереди прочих. Вдруг он обернулся и крикнул:

– Эй, здесь тропа!

Подошли – верно, тропа: она, виясь, выползала из нижних перелесков

и терялась на пути к вершине. Местами она совсем заросла, ее

загромоздили сброшенные валуны и сваленные стволы; но, видно, когда-то

по ней очень и очень хаживали. Проложил ее какой-то дюжий тяжелоступ:

старые деревья были срублены или сломаны и огромные скалы расколоты

или отодвинуты.

Они пошли по тропе, потому что по ней легче всего было спускаться,

но шли они очень осторожно, особенно когда забрели в тенистый лес, а

тропа стала шире и отчетливей. Вынырнув из густого ельника, она

устремилась вниз по склону, а потом исчезла за могучей скалой. Они

свернули вслед и увидели, что тропа ринулась под тяжелое взлобье,

обросшее деревьями. В каменной стене была дверца, приоткрытая и

висевшая на одной петле.

Перед этой дверцей они все остановились. За нею виднелась то ли

пещера, то ли чертог, утопавший в пыльной мгле. Бродяжник, Сэм и Мерри,

нажав изо всех сил, растворили застрявшую дверцу, и Мерри с

Бродяжником зашли внутрь. Там были груды истлевших костей, пустые

кувшины и разбитые горшки.

– Как есть логово троллей! – возгласил Пин. – А ну-ка, выбирайтесь из