приветствии его прозвучала тревога, и говорил он с Бродяжником быстро и

озабоченно.

Потом Бродяжник призывно махнул рукой, и хоббиты поспешили

вниз, на дорогу.

– Это Всеславур; он из замка Элронда, – сказал Бродяжник.

– Привет тебе, долгожданный гость! – обратился к Фродо эльф-

воитель. – Меня выслали тебе навстречу: мы опасались за тебя.

– Значит, Гэндальф в Раздоле? – вскричал Фродо.

– Нет. Когда я уезжал, его там не было, – ответил Всеславур, – но уехал

я девять дней назад. До Элронда дошли худые вести: мои родичи, по пути

через ваши края за Барандуином, проведали и тотчас дали нам знать, что по

западным землям рыщут Девятеро Кольценосцев, а вы пустились в дальний

путь с опасным бременем и без провожатого, не дождавшись Гэндальфа.

Даже у нас в Раздоле мало кому по силам противостоять Девятерым лицом

к лицу, но Элронд все-таки набрал и отправил нарочных на север, на запад

и на юг: ведь вы, уходя от погони, могли заплутаться в глуши. Мне выпало

наблюдать за Трактом; семь суток назад я достиг Моста Митейтиля и

оставил вам знак – берилл. За Мостом таились трое прислужников

Саурона; они отступили передо мной и умчались на запад. Я ехал по их

следам и встретил еще двоих: те свернули на юг. Тогда я стал искать ваш

след, нашел его два дня назад и снова проехал Мост, а сегодня приметил, где вы спустились с гор. Однако будет, остальное потом. Вам придется

рискнуть и выдержать страх открытого пути – вечером и ночью. За нами

пятеро; когда они нападут на ваш след, примчатся быстрее ветра. Где

прочие, не знаю – должно быть, стерегут Брод. Об этом пока лучше не

думать.

Тем временем вечерние тени сгустились, и Фродо сковала неодолимая

усталость. Еще на раннем закате перед глазами его задернулась темная

пелена; теперь и лица друзей были почти не видны. Боль впивалась

ледяной хваткой и не отпускала. Покачнувшись, он припал к плечу Сэма.

– Хозяин мой ранен, ему плохо, – сердито сказал Сэм. – Он ехать не

сможет, если не отдохнет.

Всеславур подхватил падающего Фродо, бережно принял его на руки и

с тревогой глянул ему в лицо.

Бродяжник в кратких словах рассказал об атаке на вершине Заверти, о

смертоносном кинжале; достал и протянул эльфу сбереженную рукоять.

Тот брезгливо взял ее в руки, но рассмотрел очень внимательно.

– Здесь начертаны колдовские, лиходейские письмена, – сказал он. –

Незримые для вас. Спрячь-ка ее, Арагорн, у Элронда пригодится. Только

спрячь подальше и не касайся ее. Нет, такие раны мне залечивать не дано.

Сделаю, что сумею, но об отдыхе вам пока что и думать нечего.

Чуткими пальцами прощупал он плечо Фродо, и еще суровее стало его

лицо: видно, учуял недоброе. А Фродо вдруг почувствовал, что цепкий

холод приразнял когти, рука немного согрелась и боль приутихла.

Сумеречная завеса проредилась, точно стаяло тяжелое облако. Выплыли из

тумана, прояснились лица друзей, и ему прибыло сил и надежды.

– Поедешь на моем коне, – сказал Всеславур. – Стремена я подтяну к

чепраку: устроишься поудобнее. И не бойся ничего – с коня не упадешь, раз

я ему скажу, чтоб ты не падал. Скачет он ровно и легко; а если что

случится, он тебя вынесет, будь уверен – даже вражеские черные скакуны

ему не соперники.

– Никуда он меня не вынесет! – воспротивился Фродо. – Что же, я

спрячусь в Раздол или где там у эльфов, а друзья – пропадай? Нет уж!

– Не пропадут без тебя твои друзья, – улыбнулся Всеславур. – Погоня

за тобой, а не за ними. Ты и твоя ноша, Фродо, – вот наша главная

опасность.

Тут возразить было нечего, и Фродо согласился сесть на белого коня.

Зато свои мешки они навьючили на пони и пошли гораздо быстрее, даже

очень быстро – да разве за эльфом угонишься! Он вел их вперед: сначала

сквозь тусклый вечерний сумрак, потом – сквозь ненастную ночную тьму, и

не было ни звезд, ни луны. Остановился Всеславур, когда хмуро

забрезжило утро. Пин, Мерри и Сэм еле на ногах держались; Бродяжник и

тот как-то сгорбился, а Фродо приник к холке коня: его сморил тяжкий сон.

Они отошли с Тракта в заросли вереска, упали наземь и мгновенно

заснули. И едва, кажется, сомкнули глаза, как сторожевой Всеславур их

разбудил. Утреннее солнце бередило глаза; ночная непогодь рассеялась.

– Ну-ка, выпейте! – велел Всеславур, что-то разливая по кружкам из

своей оправленной серебром фляги.