лощина; спустившись в нее, твои друзья и Всеславур быстро развели

небольшой костер, ибо Всеславуру было известно, что если Всадники

сунутся в реку, то Элронд взъярит ее буйным разливом, и они не смогут

тебя догнать; но с оставшимися на суше придется драться. Как только

разбушевались волны разлива, Всеславур, а за ним Арагорн и остальные

выскочили с горящими головнями на дорогу. Всадники оказались между

водой и огнем, узнали во Всеславуре Преображающегося эльфа и потеряли

свое бесноватое мужество, а их кони мгновенно взбесились от страха. Трое

Всадников, преследуя тебя, попытались на конях переплыть реку – их

смела первая же волна разлива. Шестерых остальных взбесившиеся кони

затащили в реку немного попозже – их всех захлестнули бурные волны.

– Так они погибли? – обрадовался Фродо.

– К сожалению, нет, – ответил Гэндальф. – В разливе погибли только

их кони… но без коней – какие же они теперь Всадники? Им пришлось

поспешно убраться восвояси. И хотя их самих так просто не уничтожишь,

они, я думаю, сгинули надолго… Когда разлив окончательно схлынул, твои

друзья переправились через реку и нашли тебя на этом берегу – ты лежал

ничком, холодный и бледный, а под тобой валялся твой сломанный меч.

Конь Всеславура стоял рядом. Арагорн опасался, что ты убит, – о худшем

ему даже думать не хотелось. Тебя подняли и понесли в Раздол, и на

полпути вам встретились эльфы.

– А чем Всадники прогневили реку?

– Они исконные враги эльфов, а Элронд – владыка здешнего края.

Когда враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается,

и все живое гибнет в волнах. Как только Предводитель Призраков Кольца

спустился к воде, река разлилась. Ну и, если так можно выразиться, я

немного подогрел ее гнев – не знаю уж, успел ты заметить или нет, что

первые, самые свирепые, валы вспенивались могучими белыми

всадниками, а за конницей, подгоняемые ревущими волнами, катились

огромные серые валуны. Когда я увидел силу разлива, мне показалось, что

мы переусердствовали и не сможем обуздать водяное воинство, но все

обошлось: вас река не тронула.

– Да-да, припоминаю, – проговорил Фродо, – я услышал страшный

грохочущий рев и решил, что нам всем суждено утонуть – и мне, и

Всадникам, и моим друзьям. Зато теперь нам ничто не угрожает!

Гэндальф остро глянул на Фродо, но тот уже умолк и закрыл глаза.

– Ты прав, – сказал маг, – нам ничто не угрожает… пока. Как только ты

встанешь на ноги, мы пышно отпразднуем победу у Переправы, и праздник

будет посвящен вам – тебе, Арагорну и твоим спутникам.

– Неужели нам? – изумился Фродо. – Знаешь, меня до сих пор

поражает, что о нас позаботились Всеславур и Элронд – причем, похоже, без всякой причины.

– Ну, причина-то у них была, и, сказать по правде, даже не одна, – с

легкой улыбкой возразил Гэндальф. – Во-первых, я попросил их об этом.

Во-вторых, тебе доверено Кольцо. В-третьих, ты родственник и наследник

Бильбо, а он вытащил Кольцо на свет.

– Милый Бильбо! Где-то он сейчас? – сонным голосом пробормотал

Фродо. – Вот бы рассказать ему о наших неурядицах, они бы наверняка его

позабавили… – С этими словами Фродо уснул.

Итак, Фродо благополучно добрался до Последней Светлой Обители

на востоке. В этой Обители, как говаривал Бильбо, было приятно и есть, и

спать, и рассказывать о своих недавних приключениях, и петь песни, и

читать стихи, или размышлять, сидя у камина, или ровно ничего не делать.

Если кто-нибудь туда попадает, рассказывал Бильбо друзьям в Хоббитании,

он мигом вылечивается от усталости и тоски, от забот, страхов и всех

болезней.

Под вечер, когда Фродо проснулся снова, он почувствовал себя

совершенно здоровым и понял, что ему очень хочется есть, а может быть,

выпить бокал вина, чтобы потом почитать стихи, или попеть веселые

песни, или рассказать о своем путешествии. Он откинул одеяло, соскочил

на пол и с радостью ощутил, что его левая рука действует почти так же

хорошо, как раньше. У кровати на стуле лежала одежда – ее, видно, сшили,

пока он спал, и она пришлась ему как раз впору. Одеваясь, он глянул на

себя в зеркало и с удивлением обнаружил, что очень исхудал: он опять

напоминал того юного Фродо, которого некогда приютил Бильбо; но глаза,

смотревшие на него из зеркала, были глазами зрелого хоббита.