«Потеряв белизну, – упорствовал я. – А Мудрый остается истинно

мудрым, лишь пока он верен своему цвету».

«Довольно! – резко сказал Саруман. – Мне некогда слушать твои

поучения. Ибо я вызвал тебя в свой замок, чтобы ты сделал окончательный

выбор».

Саруман приосанился и произнес речь – по-моему, он ее приготовил

заранее: «Предначальная Эпоха миновала, Гэндальф. Средняя тоже

подходит к концу. Начинается совершенно новая эпоха. Годы эльфов на

земле сочтены; наступает время Большого Народа, и мы призваны им

управлять. Но нам необходима полнота всевластья, ибо лишь нам,

Мудрейшим из Мудрых, дано знать, как устроить жизнь, чтобы люди жили

мирно и счастливо.

Послушай, Гэндальф, мой друг и помощник, – продолжал Саруман

проникновенно и вкрадчиво, – о нас с тобою я говорю мы, в надежде, что

ты присоединишься ко мне. На земле появилась Новая Сила. Перед ней

бессильны прежние Союзы. Время нуменорцев и эльфов прошло. Я сказал

– выбор, но у нас его нет. Мы должны поддержать Новую Силу. Это мудрое

решение, поверь мне, Гэндальф. В нем – единственная наша надежда.

Победа Новой Силы близка, и поддержавших ее ждет великая награда. Ибо

с возвышением Новой Силы будут возвышаться и ее союзники; а Мудрые –

такие, как мы с тобой, – постепенно научатся ею управлять. О наших

планах никто не узнает, нам нужно дождаться своего часа, и сначала мы

будем даже осуждать жестокие методы Новой Силы, втайне одобряя ее

конечную цель – Всезнание, Самовластие и Порядок, – то, чего мы мечтали

добиться, а наши слабые или праздные друзья больше мешали нам, чем

помогали. Нам не нужно – и мы не будем – менять наших целей, мы

изменим лишь способы, с помощью которых мы к ним стремились».

«А теперь послушай меня, Саруман, – сказал я ему, когда он умолк. –

Мы не раз слышали подобные речи, но их произносили глашатаи Врага,

дурача доверчивых и наивных. Неужели ты вызвал меня для того, чтобы

повторить мне их болтовню?»

Он искоса глянул на меня и спросил: «Так тебя не прельщает дорога

Мудрейших? Все еще не прельщает? Ты не хочешь понять, что старые

средства никуда не годятся? – Саруман положил мне руку на плечо и тихо

сказал, почти прошептал: – Мы должны завладеть Кольцом Всевластья. Вот

почему я тебя призвал. Мне служат многие глаза и уши, я уверен – ты

знаешь, где хранится Кольцо. А иначе зачем бы тебе Хоббитания – и

почему туда же пробираются назгулы?» Саруман посмотрел на меня в упор,

и в его глазах полыхнула алчность, которую он не в силах был скрыть.

«Саруман, – отступив, сказал я ему, – нам обоим известно, что у

Кольца Всевластья может быть только один хозяин, поэтому не надо

говорить мы. Но теперь, когда я узнал твои помыслы, я ни слова не скажу

тебе про Кольцо. Ты был Верховным Мудрецом Совета, однако тебе

невмоготу быть Мудрым. Ты, как я понял, предложил мне выбор –

подчиниться Саурону или Саруману. Я не подчинюсь ни тому, ни другому.

Что-нибудь еще ты можешь предложить?»

Он глянул на меня холодно и с угрозой. «Я и не надеялся, –

проговорил он, – что ты проявишь благоразумие Мудрейшего – даже ради

своей собственной пользы; однако я дал тебе возможность выбрать, и ты

выбрал воистину глупейшее упрямство. Что ж, оставайся покуда здесь».

«Покуда – что?» – спросил его я.

«Покуда ты не откроешь мне, где хранится Кольцо, – ответил он мне. –

Или покуда оно не отыщется вопреки твоему малоумному упрямству.

Тогда, вероятно, Державный Властитель сможет заняться второстепенными

делами. Он решит, к примеру, какой награды заслуживает упрямство

Гэндальфа Серого».

«Решить-то, пожалуй, ему будет просто, – проговорил я, – да легко ли

выполнить?» Но Саруман только издевательски рассмеялся, ибо он знал не

хуже меня, что я произношу пустые слова.

Меня отвели на Дозорную площадку, с которой Саруман наблюдает за

звездами; спуск оттуда – витая лестница в несколько тысяч каменных

ступеней – охраняется внизу отрядом стражников; да и ведет эта лестница

во внутренний двор. Оставшись один, я оглядел долину, некогда покрытую

цветущими лугами; теперь лугов здесь почти не осталось: я видел черные

провалы шахт, плоские крыши оружейных мастерских и бурые дымки над

горнами кузниц. Дымки подымались отвесно вверх, ибо долина защищена

от ветра поясом скал, и сквозь дымное марево, которое окутывало башню

Ортханка, мне были видны стаи волколаков и отряды хорошо вооруженных