постепенно поднимается все выше; и вот, когда кончилась вторая ночь, Отряд вплотную подступил к Баразинбару, или, как называли его эльфы, Карадрасу, – громадному пику со снежной вершиной и кроваво-красными

каменистыми склонами, на которых не было ни лесов, ни лугов.

Зачинался пасмурный и холодный рассвет; серые тучи закрывали

солнце; ветер дул теперь с северо-востока. Гэндальф повернулся лицом к

ветру, потянул носом и сказал Арагорну:

– Зима нагоняет нас. Горы на севере покрыты снегом почти до

подножия. Послезавтра мы поднимемся к Багровым Воротам, и там нас,

возможно, заметят соглядатаи; но самым опасным и коварным врагом,

весьма вероятно, окажется погода. Так какой же путь ты выбрал бы,

Арагорн?

Фродо, случайно уловивший эти слова, понял, что слышит

продолжение разговора, который начался гораздо раньше.

– Я думаю, ты знаешь не хуже меня, что любой путь к затененным

землям гибельно опасен, – ответил Арагорн. – Но мы должны одолеть этот

путь, а значит, нам надо добраться до Андуина. На юге Мглистый

перевалить невозможно, пока не выйдешь к Ристанийской равнине. Ты сам

поведал о предательстве Сарумана. Так откуда нам знать, не пала ли

Ристания? Нет, к ристанийцам идти нельзя, а поэтому придется штурмовать

перевал.

– Ты забыл, – сказал Гэндальф, – что есть еще один путь,

неизведанный и темный, но, по-моему, проходимый: тот путь, о котором мы

уже говорили.

– И больше я о нем говорить не хочу, – отрезал Арагорн. Но, помолчав,

добавил: – И не буду… пока окончательно не уверюсь, что другие пути

совершенно непроходимы.

– Нам надо решить, куда мы пойдем, сегодня же, – напомнил Арагорну

Гэндальф.

– Хорошо, я согласен, – сказал Арагорн. – Давай обсудим все это еще

раз, когда настанет время выходить.

Вечером, пока их спутники ели, Арагорн с Гэндальфом отошли в

сторону и принялись вполголоса о чем-то совещаться, посматривая на

глыбу Багрового Рога. Его крутые скалистые склоны были бесплодно

голыми и угрюмыми, а вершина терялась в тяжелых тучах. Очень

неприветливо выглядел перевал! Однако, когда Арагорн и Гэндальф

объявили, вернувшись, что нынешней ночью надо попытаться его одолеть,

Фродо обрадовался. Он, конечно, не знал, про какой «неизведанный и

темный» путь говорил поутру Арагорну Гэндальф, но почему-то заранее

его боялся.

– Может статься, что Багровые Ворота стерегут соглядатаи Врага, –

сказал Гэндальф. – Да и погода внушает мне серьезные опасения. Мы

рискуем попасть на перевале в метель. Нам придется идти как можно

быстрее. Даже и тогда мы поднимемся к седловине не меньше чем за два

ночных перехода. Сегодня вечером рано стемнеет, поэтому пора

сворачивать лагерь: мы едва-едва успеем собраться.

– Разрешите и мне кое-что добавить, – сказал обычно молчаливый

Боромир. – Я рос неподалеку от Белых гор и не раз бывал на большой

высоте. Высоко в горах и летом-то холодно, а сейчас нас ждет там

трескучий мороз. Без костра мы замерзнем у перевала насмерть – ведь нам,

как я понял, предстоит дневка. Значит, пока мы еще здесь, внизу, нужно

собрать побольше сушняка, чтобы каждый взял с собой вязанку дров.

– А Билл прихватит две, – сказал Сэм. – Ты ведь не подведешь нас, правда, дружище? – спросил он у Билла. Пони промолчал, но посмотрел на

Сэма довольно мрачно.

– Неплохая мысль, – согласился Гэндальф. – Однако нам надо твердо

запомнить, что костер мы разожжем лишь в крайнем случае, когда

действительно окажемся перед выбором – погибнуть или отогреться у огня.

Сначала Отряд продвигался быстро, но через несколько лиг склон стал

круче, а разрушенный тракт превратился в тропу, загроможденную

острыми осколками скал. Небо сплошь затянули тучи, и путников накрыла

черная тьма. Лица обжигал ледяной ветер. К полуночи извилистая, чуть

заметная тропка вывела путников на узкий карниз – справа от них, в

круговерти ветра, угадывалась пустота глубокой пропасти, а слева

вздымалась отвесная стена. Они не одолели и четверти пути.

Вскоре Фродо почувствовал на лице холодные уколы редких

снежинок, а потом началась густая метель. Тьма, сделавшаяся вдруг сизо-

белесой, стала вместе с тем еще непроглядней – согнутые фигуры

Арагорна и Гэндальфа, до которых Фродо мог дотянуться рукой, скрылись

в мутной метельной мгле.